Мы там обсуждали любимые мультфильмы, и я в шутку спросил, если бы она устраивала свадьбу, в каком стиле она бы её сделала. Когда Мишаня написала «Труп невесты», я уже знал ответ, поэтому сразу начал цитировать клятву Виктора.
Интересно, хоть кто-нибудь осветит ей эту тьму, в которую она снова угодила? Её мать в заложниках, меня она считает последней сволочью, и надежды на спасение наверняка нет. А когда нет надежды – это очень хреново.
Если в башке ублюдка есть мысль, что он реально любит Мишу, то не повезёт её далеко – с её раной это слишком, а значит, они где-то в городе, либо за его пределами, но не далеко. Но как их отыскать на такой огромной территории?
Шестерёнки в мозгу начинают неохотно шевелиться. Со скрипом и слишком медленно, но стоит мне снова бросить взгляд на наши сообщения, и идея ударяет в голову, заставляя, наконец, проснуться. Иногда нужный ответ так близко.
Я не ожидал, что хоть кто-то всерьёз воспримет мой крик о помощи, но почти сразу в группу начинают тоннами сыпаться сообщения, половину из которых приходится отбросить, однако вскоре есть результаты, и я сам себе напоминаю дикую псину.
Пиздец тебе, упырь.
Спрашиваю адрес, ловлю ещё несколько приветов, а потом нахожу тот, что мне нужен.
Это как раз рядом с тем магазином, на другом конце города – выходит, и правда далеко не повёз…
Благодарю народ, прося их оставаться на связи и не писать ментам – вдруг ещё что-то сообщат, а сам призываю своих самых жутких демонов.
На дворе ночь, и это самое лучшее время для дикой охоты.
Сегодня Джокер заберёт с собой парочку душ, даже если сам сдохнет.
Глава 43
* * *
Смотреть в глаза безумию – страшно, хоть в первый, хоть во второй раз.
Несколько дней… Что это время значит для человека? А для человека, попавшего в руки монстру?
Несколько дней кажутся мне бесконечностью в этом аду.
Я боюсь произнести хотя бы слово, чтобы случайно не спровоцировать и не разозлить его, да и если бы были силы, не стала этого делать.
Когда я поделилась своей историей с ребятами, я и половины не рассказала. Не рассказала, как этот больной на всю голову человек угрожал мне, когда я стала отказываться от подарков, и начал присылать свои.
Не рассказала, как боялась получить очередную мёртвую птицу, а потом узнать о смерти близких, и из-за этого страха молчала слишком долго, не признаваясь маме. А ведь если бы не эта трусость, им бы занялись гораздо раньше.
До сих пор не могу этого себе простить…
─ Почему ты молчишь, Миша? ─ спрашивает на третий день. ─ Почему не хочешь разговаривать со мной?
В первый я просто не могла говорить – те транквилизаторы или что он мне там давал, действовали отупляюще. Отнимали крупицы сил, но я была даже рада – хотя бы не нужно было отвечать.
Но теперь моё тело снова начинает принадлежать мне.
Медленно, лениво возвращается к жизни, и он это знает – видимо, всё время держать меня в таком состоянии ни к чему, да и на пользу не идёт, хотя это пугает даже больше, ведь я понятия не имею, что ждёт меня дальше.
Всё это время приходится полагаться на него, как бы паршиво это ни было. Ходить в туалет под присмотром, есть, находиться в его компании почти постоянно. И думать о побеге в эти моменты практически не получается – его взгляд будто под кожу пробирается, читая все твои мысли.
─ Я знаю, ты обиделась, что всё так получилось в прошлый раз, и я тебя оставил, но нам бы не дали быть вместе, ─ несёт эту дичь, кормя с ложечки, а мне хочется рассмеяться, но вместо этого просто открываю рот, чтобы силы вернулись – не хочу верить, что и в еду он что-то добавляет. ─ И за ногу ты тоже прости. Я знал, что ты поправишься.
Знал? Значит, знал, что меня выкопают, и я не умру от нехватки воздуха или потери крови? Знал, что снова смогу встать? А теперь поговорить захотел?