Восьмёрка

— Нас вызывали… Кабинет? Лёш, какой кабинет?

Лёша назвал номер.

Полицейский в КПП позвонил куда-то, сказал: «Пришли к тебе» — и, положив трубку, не глядя на Новикова, бросил:

— К вам спустятся.

Новиков с улыбкой оглянулся на Лёшку:

— Спустятся, — повторил он радостно, хотя Лёшка наверняка слышал ответ.

Лёшка тоже улыбнулся — но глаза были очень серьёзны.

Минуты три они перетаптывались в фойе управления, пока не появился опер — тот самый, что общался с Новиковым.

Полицейский в КПП нажал свою кнопку — рычаги раскрылись.

— На минутку! — позвал опер Новикова и Лёшку, указывая на большое окно в фойе.

Новиков с Лёшкой, запинаясь друг о друга, прошли за опером к подоконнику.

Новиков вдруг заметил, что он выше опера — странно, а пока тот его мучил, это было незаметным. Лёшка тем более — он буквально нависал над опером, но вместе с тем было видно, что он стесняется своего роста и пытается держаться от господина полицейского чуть поодаль.

— В общем, так, — сказал опер, явно торопясь поскорей распрощаться. — По вам провели проверку, и проверка не подтвердилась, — тут опер постарался сделать на лице улыбку.

— Не подтвердилась? Проверка? — переспросил Лёшка, дёргая плечом, чтобы согнать своего щекотного попугая.

— Всё в порядке, да, — кивнул опер. — С вас подозрения сняты.

— А что это было тогда? — спросил Лёшка.

— Где было? — очень искренне спросил опер, первый раз за весь разговор взглянув на него.

— У вас в кабинете! — сказал Лёшка, дёрнув плечом так сильно, как будто попугай его клюнул в ухо.

— Вас вообще в моём кабинете не было, — сказал опер.

— А кто был в вашем кабинете? — не унимался Лёшка, хотя Новиков уже подхватил его за рукав и пытался оттащить к выходу. — Что у вас там творилось?

— А что там творилось? — спросил опер, улыбаясь совсем уж отвратительно. — Ничего не творилось. Идите, отдыхайте…

Лёшка упирался и взмахивал рукой, ловя ртом воздух.

— Или ещё раз хотите туда попасть? — согнав с лица улыбку, вдруг выкрикнул опер им вслед.

Лёшка и Новиков, едва справившись с дверями, вышли на улицу.

— Куда ты торопишься? Чего ты толкал меня? — суетился и вскрикивал Лёшка на улице.

— Подожди, — отвечал Новиков. — Подожди. Надо ничего не испортить. Надо подготовиться. Нельзя так, нельзя. Надо быть готовым.

Раз сорок всё это повторил.

Они двигались быстрым шагом — и прошли три или четыре троллейбусных остановки, время от времени переругиваясь.

Лёшке, судя по всему, понравилось, что его вроде бы насильно увели от опера — а то бы он устроил там… Новиков слегка подыгрывал другу: да, мол, я вытащил тебя, чтоб ты не натворил дел раньше времени.

На самом деле они оба были несказанно счастливы. Новиков, по крайней мере, с трудом сдерживался, чтоб не станцевать.

Они заскочили в первый встречный бар, заказали триста грамм под три огурца с какой-то пожухлой травкой — и выпили за пять минут.

— Мы их так не оставим! — обещал Лёшка. — Они поплачут ещё!

Новиков кивал и кивал. Жевалось не очень хорошо, челюсти ныли — а в остальном всё было чудесно, просто чудесно.

На мобильный ему позвонила Ларка, Новиков схватил трубку, выкрикнул:

— Да! — и вдруг, даже пьяный почувствовал, что в этом его «да!» так много бравады и шума — как будто это они с Лёшкой недавно избили оперов, а не наоборот.

— Чего кричишь так? — спросила Ларка в трубке. — Ты где? Второй день не звонишь.

— У нас тут… дела! — ответил Новиков, гоняя вилкой огурец по тарелке, потом вилку уронил и поднял стопарь, наполненный Лёшкой. — Всё, Ларочка, перезвоню! Я! Скоро! Перезвоню!

Всё это звучало так торжественно, что Ларка наверняка решила: Новиков хочет сделать ей предложение немедленно, а не ждать ещё год.

— А давай сходим туда? — предложил, выпив, Лёшка. — Где нас забрали?

Новиков об этом не думал — но предложение ему сразу понравилось: конечно, надо туда сходить!

«…посмотреть, как всё там было…» — сказал сам себе Новиков, весьма расплывчато представляя, что вообще он имеет в виду.

Им так не терпелось, что они поймали такси.

Спустя десять минут тачка остановилась ровно на том же месте, где в прошлый раз стояла машина с операми, в которую затолкали Новикова. Получилось вроде как Новикова вчера увезли, а сегодня доставили на то же место и высадили: гуляйте дальше, гражданин.

Местная публика по-прежнему располагалась там же и всё так же: полуразвалясь на лавках и ковыряясь друг в друге.

— У, суки, — почти в полный голос говорил Лёха, как будто собравшиеся здесь были виноваты в произошедшем.

На Новикова и Лёху поглядывали неприязненно.

— Чего ты на них взъелся? — негромко спросил Новиков.

— Суки, я говорю, — упрямо повторил Лёха.

— Пойдём отсюда, — засмеялся, впрочем, не очень уверенным смехом Новиков.

— Куда? — выдёргивал руку Лёха.

— В тот двор, — неожиданно предложил Новиков. — Где всё было.

— Что? — прошептал Лёха.

— Убийство, что, — ответил Новиков.

Минуту Лёха шёл за ним молча.

— Откуда ты знаешь? — спросил он, когда Новиков уверенно свернул в ближайший двор.

— Дурак! — вдруг догадался Новиков, о чём молчал Лёха. — Мне же опер говорил: во дворе по адресу Сретенский, дом десять… Тебе разве не говорил?

— Точно, — выдохнул Лёха.