Восьмое чудище света (СИ)

На новом месте приходилось снова привыкать и приспосабливаться к режиму. Колония была, по всем меркам, очень маленькая. Такой маленький провинциальный зоопарк, набитый хищным зверьём. Везде решётки, камеры, локалки – всё для того, чтобы не общались между собой и с зэками из других отрядов. Опять постоянная ходьба строем, при любом начальнике (а в зоне их весьма немало) традиционное: «Здрасьте, гр.начальник!» Все строго регламентировано. Для тех, кто не работал, – постоянные маршировки, в столовую строем, заход внутрь – по карточкам. Между строевыми занятиями загоняли в барак для прослушивания нравоучительных лекций. Затем придумали для зэков новое занятие: писать диктанты. Изо дня в день, пол-отряда (остальные на работе) сидела в П.В.Р., где теснота и духота несусветные, и писало диктанты. Писали такие вещи, как: «Я ненавижу эту страну и готов убивать всех подряд». Помимо трёх основных проверок, ещё проверки каждый час, для чего строились в отряде. Заходили легавые и СДиПовцы для выявления нарушений. Если кто-нибудь покрутит головой на обходе, сдиповец того записывал. Этого зэка вызывали в дежурную часть и заставляли писать бумагу (это называлось «прилипнуть на бумагу»). Ну, а за бумагой – административные акты, комиссии, профилактические беседы, разбитые сёдла… И так каждый день. Обстановка в отряде постоянно крайне напряжена. Никому нельзя расслабиться ни на миг. Все в постоянном ожидании чего-нибудь нехорошего.

Отряд №5, куда попал Яков – маленький, всего на 100 человек, не рабочий, постоянно режимные мероприятия. А если отряд за месяц написал больше всех бумаг, то есть, объяснительных за всякие мелкие нарушения, то весь этот отряд вставал на особый контроль. Начальник отряда круглосуточно живет в отряде, опер и режимник – тоже. Отряд постоянно находится на плацу, независимо от погоды. Зэки 5-го отряда до того привыкли находиться на особом контроле, что начали злорадствовать: «пусть-де эти усиленные группы и живут с ними на отряде». Но в этом вопросе администрация наступила на собственные грабли. Сами сотрудники, наконец, настолько вымотались, что много лишних бумаг стали просто отсеивать. Скачок постоянно выслушивал нарекания за свой отряд. Потом они втроём обсуждали решение администрации и всячески насмехались над тупостью этих решений и бессмысленностью нововведений.

Администрация, перепуганная частыми наездами проверяющих из управления, шарахалась из стороны в сторону, часто сама себе противореча, по всякому пустяковому поводу. То откроют в магазине торговлю одеждой и обувью, то, после очередной проверки, начинают снимать с зэков обувь и робы неустановленного образца.

У Яши тоже пытались снять черные ботинки вольного образца, он отказался, обоснованно парируя их намерение:

- Как же так, господа, я же купил их, эти ботинки, в вашем магазине?

- Убирай на вольный склад, - грозно прозвучало из уст ДПНК, - до свободы пусть лежат, а сам ходи в кирзовых ботинках установленного образца.

- Какой образец, - возмутился Яков, - я купил их у вас, чтобы ходить в них здесь.

Пока суть да дело, началась перебранка. ДПНК конечно знал, что Яша прав. Но был приказ: немедленно всю зону переодеть в полагающуюся форму. Но зачем тогда продавать в колонийском магазине робы по 1000 руб., обувь зимнюю за 2700 руб., а летнюю – за 1700 руб.? Получалось чистой воды мошенничество. Да, любят наши начальники из мухи выдувать слона.

Яков не уступал и упорно разъяснял гражданину начальнику, что он, Яков, прав, и снимать с себя ничего не будет. Все обошлось мирно: этот ДПНК был с пониманием, не тупой уставник.

А вот в смену Одувана, многие были раздеты и разуты, недовольные – избиты. Имелась у него такая мода: всех, кто хоть как-то сопротивлялся его твердолобости, ставить перед дежуркой на монтану (растяжку). А если зэк отказывался ставать на растяжку, то его уводили в прогулочные дворики ШИЗО, где он с вечера до утра находился на улице, до прихода начальника колонии, который и решал, что делать с этим зэком.

ДПНК Одуван был весьма деятельным типком. Когда он заступал на смену, зона вымирала: зэки прятались кто где мог, никто не ходил ни на спортплощадку, никуда. Одуван всегда находил повод для написания объяснительных. И порой зэк долго не мог уйти из дежурки, переписывая одну за другой бумаги. Одуван грозно хмурил брови, зэк трясся от страха, а ему было от этого, видимо, очень хорошо и приятно. Этот энергетический упырь как бы питался энергией зэков. А вот Гриб, наоборот, любил его смену, т.к. сам работал в нарядной. В зоне-то был порядок, все на проверках, никакой волокиты, всё строго по распорядку, хаоса не было. А так как Гриб из своих 8 лет отбыл уже 7 лет и 6 месяцев, то к распорядку он привык и знал все его положительные стороны.

Когда Яша пересекался с Одуваном, то он постоянно улыбался, неплохо разбираясь уже в его технике по забору энергии. И Одуван делал вид, что не замечает ни Якова, ни Скачка, ни Гриба.