Восьмое Небо

«Сражение в самом разгаре, прелестная капитанесса. Не могу сказать, как увидели бы его человеческие глаза, но в магическом эфире это самый свирепый шторм из всех, которые когда-либо бушевали со времен его сотворения. «Аргест» и «Барбатос» обрушивают друг на друга удары заряженных магических частиц, плетут защитные узоры, контратакуют, трансформируются… Впрочем, говоря языком небоходов, я вижу лишь опушку облака, внутри текут такие процессы, о которых даже у меня нет ни малейших представлений. Я всего лишь мальчишка, наблюдающий в самодельную подзорную трубу за эпическим побоищем огромных линейных кораблей, я слышу грохот орудий и вспышки пламени, но бессилен представить всю сложность тактических маневров или артиллерийских команд…»

— Мне не нужны тонкости. Мне нужно знать, кто берет верх. «Малефакс»?..

Ринриетта не знала, в какой мир забросит ее воображение в этот раз, но сразу ощутила исходящее от него тепло. Не раскаленный жар открытого огня или работающего машинного отделения, а мягкое ровное тепло солнца. Пахло чем-то ароматным, свежим, похожим на запах подрумянившихся гренок…

Она открыла глаза.

* * *

По крайней мере, на счет гренок ее воображение не солгало. Гренки действительно были, судя по исходящему пару, всего несколько минут как снятые со сковороды. Они лежали в тарелке посреди накрытого стола. И Ринриетте не требовалось даже поворачивать голову, чтоб определить, где стоит этот стол.

Она была в кают-компании «Воблы». И не одна.

Должно быть, это был разгар ужина. В иллюминаторах вместо неба висела извечная пустота, но Ринриетта все равно решила, что это ужин. Паточная Банда редко собиралась в полном составе за завтраком — Габерон по своему обыкновению спал до полудня, Шму старалась перехватить свой кусок незаметно, Корди и подавно редко утруждала себя утренним приемом пищи — ее ждали таинственные нижние палубы и тысячи неразгаданных загадок.

Но на ужин непременно собиралась вся команда, Дядюшка Крунч не терпел нарушения Кодекса. Ужин с капитаном — не прихоть и не трапеза, а целый ритуал, уклониться от которого — позор для небохода. За ужином делились планами и рассказывали о прошедшем за день — даже в полный штиль редкий день на «Вобле» проходил без приключений. За ужином болтали о всякой ерунде и подшучивали друг на другом. Делили еще не захваченную добычу и выдумывали друг для друга пиратские прозвища, столь же нелепые, сколь и смешные. Слушали самодовольные басни Габерона и беззаботную болтовню Корди. А иногда она приносила из капитанской каюты патефон — и тогда они под добродушное ворчание Дядюшки Крунча пели нестройным хором старомодные пиратские песни — песни, слова которых теребили ветер задолго до того, как «Воблу» заложили на стапелях…

Они все были здесь — Дядюшка Крунч, Корди, Тренч, Габерон, Шму. Даже Мистер Хнумр по своему обыкновению затаился под столом, сверкая глазами — ждал момент, когда все отвлекутся, чтобы похозяйничать в чьей-нибудь тарелке. Они смеялись чему-то, они тянули руки за кубками, они подмигивали, ухмылялись, кривлялись и жестикулировали. Ринриетта не пыталась догадаться, о чем они говорили, она впилась взглядом в фигуру, сидевшую во главе стола на почетном капитанском месте.

Кажется, у капитанессы Алой Шельмы выдался хороший день. Она расслабленно откинулась на спину стула и катала по тарелке сырную корку, рассеянно улыбаясь чему-то, быть может, собственным мыслям. О чем она думала тогда? Что это за день? Ринриетта не знала. Может, это вовсе и не конкретный день, а просто все ужины в кают-компании «Воблы», объединенные в один, общий слепок ее подсознания…

«Бой идет непросто, прелестная капитанесса. Пожалуй, я воздержусь от оптимистических прогнозов».

Ринриетта вздрогнула. Только сейчас она поняла, как долго молчал гомункул. Очень долго. Тревожный, скверный знак.

— «Аргест» проигрывает?

«Не проигрывает, но… — «Малефакс» помедлил, подбирая нужные слова, — Возможно, этот противник ему не по зубам. «Барбатос» куда младше «Аргеста», но его разум сформировался гораздо раньше стараниями «Восьмого Неба». И он пышет энергией — полупереваренными чарами уничтоженных им кораблей. А еще на его стороне слепая жажда Марева. Боюсь, «Аргесту» будет нелегко…»

Ринриетта обошла кают-компанию по кругу, привычно заложив руки за спину. Глядя на знакомые смеющиеся лица и льющееся вино, не хотелось думать о том, что где-то мир сотрясается от магических ударов, заставляя крошится реальность, что два исполинских хищника терзают друг друга щупальцами, деля уже не сопротивляющуюся добычу — весь воздушный океан.

Она могла об этом не думать. Мир, в котором она находилась, был прекрасным миром, пусть даже ограничивался одним отсеком. Возможно, она сможет провести здесь целые дни или даже столетия — кто знает, как течет время здесь, в эпицентре магического резонанса…