Восьмое Небо

Говорили про сестер-ассассинов многое, но едва ли кому-то выдавалась возможность проверить сказанное. Говорили, например, что они превращают тела своих послушниц в совершенные орудия смерти, обладающие невозможной для обычного человека реакцией и силой. Что настоящая Сестра Пустоты двигается совершенно бесшумно, и так быстро, что может пересечь ярко освещенный зал зыбкой тенью. Что прошедшему обучение в таинственном монастыре ничего не стоит подняться по отвесной стене или ударом руки переломить саблю. Много чего говорили, включая и то, о чем Тренч предпочел бы забыть.

— Наверно, с ней не стоит связываться, да? — спросил он Корди, беззаботно ковырявшую чернильные пятна ногтем.

— Ага. Шму — это машина для убийства. Дух смерти во плоти. И ты никогда ее не увидишь, если только она не пришла за твоей головой. Или…

— Что «или»? — немного нервно спросил Тренч, ощущая непреодолимое желание ослабить ворот рубахи.

— Бу!

Возглас Сырной Ведьмы оказался так внезапен и оглушителен, что Тренч рефлекторно едва не сиганул футов на шесть в сторону. Но поинтересоваться, что это за глупая шутка, не успел, потому что на палубу прямо у его ног шлепнулось что-то черное, дергающееся и распластанное, похожее на средних размеров ската. В другой момент Тренч лишь пожал бы плечами — подумаешь, великое дело. Скаты славятся своей рассеянностью. Барражируя на средних высотах, они часто не замечают быстро идущих кораблей и врезаются в мачты, путаясь в такелаже или падая на палубы. Взять его в охапку, да и швырнуть за борт…

— Или достаточно хорошенько ее напугать, — Корди щелчком поправила свою огромную шляпу, наблюдая с довольным видом за тем, как скат дергается на палубе под своей черной пелериной, — Позволь представить тебе баронессу фон Шмале… Шмайз… Шмажл… Не прячься, Шму, он тебя уже заметил!

«Никого я не заметил, — подумал Тренч, пытаясь сообразить, что происходит, — Разве что… Засохшая Роза!..»

Тогда-то он и заметил то, что должен был разглядеть сразу же. Никакого ската на палубе не было, а то, что он принял за ската, имело явственные и уже не скрываемые черным плащом признаки человеческого существа. По крайней мере, это можно было сказать о глазах — широко раскрытых, с дрожащими темными ресницами, и лице — побледневшем, с дергающейся бровью. Не бывает у скатов таких глаз и ресниц, даже у тех, что живут в самой низине, на границе с Маревом.

— Позволь тебе представить, — с наигранной торжественностью произнесла Корди, — Машина убийства и дух смерти во плоти. Шму.

Ассассин произвела на Тренча весьма неоднозначное впечатление. Прежде он представлял убийц Сестер Пустоты как-то иначе. Молодыми женщинами, прекрасными, но той красотой, от которой сердце не теплеет, а замирает ледышкой, как поднятая на двадцатитысячную высоту фляга. Про их фигуры в кабаках не особенно говорили, если не считать соленых подробностей, но Тренч отчего-то был уверен, что сложены ассассины наподобие античных статуй — изящные стройные тела, мягкие изгибы, и при этом — стальные мышцы, способные раздавить обычного человека всмятку.

Его ждало очередное потрясение. Вместо смертоносной красавицы с телом воздушной нимфы под черным плащом он обнаружил неловкую фигуру подростка, лишенную каких-либо выпуклостей и состоящую, кажется, из одних только углов, причем большинство из них было острыми. Помимо плаща на ней был бесформенный глухой балахон, напоминавший почему-то больше пижаму, чем облачение легендарных убийц. Прочие ее черты также вызывали скорее удивление, чем ужас, который приличествует испытывать, столкнувшись лицом к лицу с беспощадным ночным убийцей.

Короткая мальчишеская стрижка явно была произведена с помощью подручных инструментов и выглядела до крайности нелепо. Под глазами залегли синяки, лиловые, как вечерние облака, губы же были обкусаны так, точно на протяжении многих недель служили единственным источником пищи для этого существа. Не лучше была и фигура. Тренч мимолетно даже порадовался тому, что Сестра облачена в балахон. Судя по ее нездоровой худобе, если тело ассассина и представляло интерес, то, скорее, для врача, специализирующегося на физическом истощении организма, нежели для скульптора.

Лежа на палубе и не делая попытки подняться, Шму таращилась на Тренча широко раскрытыми глазами, так, точно увидела вынырнувшую из Марева харибду. Она была не просто напугана, она совершенно потеряла контроль над своим телом, впав в своеобразный защитный транс. Даже глаза остекленели, словно тронутые льдом.

Тренч почувствовал себя до крайности неуютно.

— Она в порядке? — уточнил он у Корди на всякий случай.

Та, кажется, не проявляла никаких следов беспокойства. Напротив, вела себя так, точно имела дело с самой обычной ситуацией, а вовсе не с рухнувшим им на головы ассассином.

— Еще как.

Челюсть Шму задергалась, как часть несправного, работающего без единого ритма, механизма.

— Бу-бу-бу-бу-бу…

— Возможно, она поранилась при падении, — заметил Тренч, — Не стоит ли нам…

Но ведьма беззаботно махнула рукой.