Восьмое Небо

Выбравшись из койки, Тренч, поколебавшись, бросил в рундук мешок со «штуками», но облегчения от этого не ощутил. Без этого мешка он чувствовал себя едва ли не голым. Может, просто потому, что тот был единственной вещью, которая пришла вместе с ним из другого мира, в котором он прежде жил. Что ж, нет смысла цепляться за прошлое, как корабли цепляются якорями за парящие в толще неба острова.

Верхняя палуба была залита солнцем, но лицо обожгло морозцем. Этому Тренч не удивился. Судя по неестественной кристальной чистоте неба, в котором плыли подсвеченные лучами облака, «Вобла» сейчас шла в верхних слоях атмосферы. Чем выше, тем небо прозрачнее, это даже дети знают. Тренч не удержался, прикрыл глаза и некоторое время просто стоял лицом к солнцу, чувствуя солнечную щекотку. Над головой трепетали, то надуваясь, то опадая, огромные подушки парусов.

— Эй! Тренч! Эй!

Глаза пришлось открыть, но это не сразу помогло — голос доносился откуда-то издалека, словно бы сверху. Пришлось прищуриться, чтоб не слезились глаза и пристально вглядеться.

— Да здесь! На фок-марсе!

Тренч не знал, что такое фок-марс, но в этот раз уловил направление звука. И совершенно не удивился, обнаружив наверху, в добрых пятидесяти футах от палубы, размахивающую шляпой ведьму. То, что она называла фок-марсом, оказалось круглой деревянной площадкой футов пяти-семи в диаметре, нанизанной на мачту, точно кусок мяса на вертел. Ее опутывало огромное множество веревок, тянущихся, казалось, во все стороны сразу, назначение ни одной из них Тренч не знал. Возможно, эта штука используется в качестве обзорной площадки или…

— Забирайся! Тут места хватит!

Тренч неуверенно шагнул к мачте, пытаясь прикинуть, каким образом человек может по ней подняться, если у него нет ни когтей, как у кота, ни плавников, как у рыбы. На борту «Саратоги» ему не раз приходилось наблюдать, как матросы с удивительным проворством карабкаются по рангоуту, скользя по канатам и играючи съезжая вниз, но его руки не были руками небохода. Грянешься с такой высоты о палубу — ни одной целой косточки не останется…

— Эх, ты! — Корди рассмеялась над его беспомощностью, — Ванты! Держись за ванты!

Высота, казалось, ее совершенно не пугала. Сидя на самом краешке площадки, она беззаботно болтала над пропастью ногами, позволяя ветру ожесточенно теребить ее клетчатую юбку.

Ванты? Точно, так эта штука и называется. Коря собственную недогадливость, он осторожно взялся за натянутые канаты, похожие на тянущуюся вверх веревочную лестницу. Совершенно никчемная затея, но не может же он позволить этой девчонке считать, что будто она смелее него. Может, готландцы и не такие прирожденные небоходы, как каледонийцы, но уж в трусости их упрекнуть некому!

Тренч стиснул зубы и стал забираться наверх. Его худшие опасения сбылись почти сразу — если первые футы преодолевать было несложно, лишь переставляй ноги да подтягивайся, то дальше все оказалось куда сложнее. Натянутые канаты противно пружинили под ногами, заставляя тревожно колебаться желудок, руки быстро устали, а ладони налились жгучей болью. Но еще хуже был ветер. Казалось, он получал наслаждение от возможности взять Тренча за шкирку и болтать над палубой, как рыбак болтает свежепойманной рыбешкой. Несколько раз Тренч останавливался, судорожно вцепившись в канаты руками и думал, не вернуться ли вниз. Оторванный от твердой палубы, подвешенный посреди гулко ревущего неба, он ощущал себя до тошноты слабым и беспомощным. Приходилось подолгу переводить дух, чтоб продолжить подъем.

Корди кричала ему сверху, размахивая руками.

— Правой рукой! Только не за эту веревку, она смеется, когда ее касаешься! Не отклячивай задницу, так сложнее! Не подставляй лицо ветру!

Он справился. Цепляясь непослушными руками за выбленки и отталкиваясь негнущимися деревянными ногами, он добрался до фок-марса. Но это еще не было победой — ему предстояло забраться на саму площадку. Несмотря на то, что для этих целей посреди марса имелся удобный прямоугольный лаз, ему потребовалось много времени для того, чтоб проскочить в него, не обращая внимания на саднящие бока и занозы. Когда он наконец оказался на фок-марсе, то чувствовал себя слишком уставшим для того, чтоб радоваться исходу — еще несколько минут просто лежал, впившись в край площадки мертвой хваткой, обессиленный, способный лишь разглядывать ползущую в синеве неба золотистую парчу облаков.

— Хорошо, что тебя Дядюшка Крунч не заметил, — хихикнула Корди, с любопытством глядя на распластавшегося пленника, — Он бы сказал пару теплых про неумех, которые через сазанью дыру лезут.

— А?

— Сазанья дыра, — ведьма показала ему на отверстие, через которое он пролез, — Она для слабаков. Настоящие небоходы через край марса лезут.

— Я… Я не подумал.

— Привыкнешь еще, — Корди подмигнула ему. От того, как она болтала ногами, сидя на самом краю площадки, Тренч ощутил противную слабость в груди, — Кушать хочешь?

Он неуверенно кивнул. Пока он был внизу, голод ощущался в полной мере, и даже жутковатый подъем оказался не в силах полностью приглушить его.