Восьмое Небо

— Почти всегда. «Вобла» не злая, просто ее магия ищет выход. И иногда находит, кого-то пугая.

— Разве корабль может быть злым? — он немного напрягся.

К его облегчению, ведьма рассмеялась.

— Глупые вы, готландцы. Корабли не бывают ни злыми, ни добрыми! В них самая простая магия, бездушная. Как в эполете, который ты жуешь. Можно сплести чары так, чтобы они образовали сознание, но это очень, очень сложно, — Корди даже тон понизила, — Даже не представляешь, насколько сложно. И то, это не сознание, а так… Видимость. Те же гомункулы — вроде как и разумные, а на самом деле простые болванчики, только приказы выполнять и способны, и то простенькие, иначе у них внутри все разлаживается…

Тренч задумчиво подул на рис — тот был горячий, словно еще недавно его вынули из котла.

— Но «Малефакс» не похож на болванчика.

— «Малефакс» — другой случай. У него внутри все разладилось до такой степени, что магические связи совсем перепутались. Оттого он немножко странный. Ринни говорит, это и хорошо. Мол, обычный гомункул тут же рехнулся бы, если б его заставили управлять таким кораблем, как «Вобла». А «Малефакс» справляется. Он вообще очень умный, мне кажется, просто часто валяет дурака и прикидывается. Я познакомлю вас, как только он очнется от своих парадоксов.

— А кто чаровал Дядюшку Крунча? — Тренч откладывал этот неудобный вопрос для особого случая, но не удержался, — Я слышал, обычные абордажные големы не очень-то разумны. Ну, когда дело не касается того, чтоб разорвать кого-нибудь пополам.

Корди со смехом похлопала его по плечу.

— Его тоже не бойся, он брюзгливый, но на самом деле добрый.

— Не был бы он добрый, я сейчас тут не сидел, — проворчал он, откусывая корку от хлебного сапога, — Но кто-то же сделал его разумным? И это была не ты, так ведь?

— Что ты! Даже Ринни еще не родилась, когда Дядюшка Крунч поднялся в небо. Он ходил еще с Восточным Хураканом по всем широтам, грабил старые галеоны с иберийским золотом. Но как он появился на корабле, старый Уайлдбриз тоже рассказать не успел.

Тренч перестал есть.

— А разве он сам… Я имею в виду, сам Дядюшка Крунч не может об этом рассказать? Должен же он знать, как оказался на «Вобле»?

Корди вдруг посерьезнела.

— Знаешь, Тренч, — тихо сказала она, пытаясь глядеть куда-то в сторону, — Есть вопросы, которые… В общем, Ринни не любит, чтоб мы на них отвечали. Только не обижайся, ладно? Ты все-таки этот… пленник. Лучше спроси что-нибудь другое.

— Где мы сейчас? — спросил он первое, что пришло в голову.

Дурацкий вопрос, конечно. Даже если ведьма знает их широту и долготу, для него, обитателя суши, это будет лишь беспорядочным набором цифр.

— Далеко от твоего острова. Этой ночью мы вышли из воздушного пространства Готланда.

— Значит, мы уже не в пространстве Унии?

— Ага, — ведьма с прежней беззаботностью мотнула головой, отчего все ее хвосты скакнули под шляпой в разные стороны, — Мы оседлали Полуночного Торопыгу, он тащит нас на юг. Ринни не любит Унию и не разрешает «Вобле» заходить в ее воздушное пространство больше, чем на день. Говорит, слишком уж много тут сторожевиков в последнее время.

Тренч откусил кусок рисового пудинга. Даже остывший и немного недосоленный, он все равно был восхитителен на вкус.

— Разве ты не можешь превратить любой корабль в сахарную голову?

— Пресвятая сардинелла, нет, конечно! Такомский Пакт.

— Что это значит?

Корди опрокинулась на спину и, не прекращая болтать ногами, испустила усталый вздох. Словно ученица, которую вновь заставляют повторять набившую оскомину формулу для вычисления линейного ускорения для падающегов атмосфере тела.

— Пакт, заключенный лет триста назад на острове Такома. По нему ведьмы поклялись не участвовать в войне и не топить корабли. Для этого хватает и пушек. Мы лишь поставляем Унии ведьминское зелье для котлов, ну и… вообще. Только я не очень-то хорошо об этом знаю. Я училась в приюте, а не в школе для ведьм.

— Но колдовать же ты научилась? — осторожно уточнил он.

Наверно, это была не самая любимая тема для разговора у Корди. Она поскучнела и перестала болтать ногами.

— Колдовать может всякий, у кого это в крови. Другое дело — фокус.

— Какой еще фокус?

Корди тихо застонала.

— Ты что, вообще ничего про чары не знаешь?

— Почти ничего, — вынужден был признать Тренч, — У нас на Рейнланде их и не было, ведьм…

— Лучше бы тебе «Малефакс» все это рассказал, он взрослый, он понимает. Только он сегодня едва ли очнется, все еще белиберду несет. Ладно, слушай, — Сырная Ведьма перекатилась на бок и подперла кулаком щеку, — Ведьма — это линза, понял?

Тренч попытался понять, но почти сразу почувствовал, что это бесполезное дело. Про линзы он знал очень мало, про ведьм — вовсе нечего.

— Н-нет.

— И это меня еще Габби глупой корюшкой называет… Запоминай. Ведьма — это линза. Быть ведьмой — значит уметь фокусировать магическую энергию, используя ее для молекулярной трансформации.

Слова «фокусировать» и «молекулярной» Корди произнесла с таким важным видом, что Тренчу стоило огромного труда не улыбнуться. Несмотря на то, что он и сам не очень-то хорошо понимал их суть.

— Ну, наверно.