Восьмой ангел

Не имея возможности колдовать, у Хьюго не было шансов выжить в условиях «обезьянника». Он мог «натянуть уши» и «врезать по жабрам» двум, пяти, ну десяти обидчикам. Но когда вокруг него стеной сомкнулись пышущие злобой человек тридцать, Хьюго заорал, требуя помощи.

Услужливый полисмен, отвечающий за порядок среди арестованных, вежливо сообщил о расценках на разгон несанкционированного митинга в условиях камеры. Хьюго заплатил. Через час ситуация повторилась. Сокамерники, наплевав на дубинки полицейских, просто на рожон лезли, чтобы добраться до Бооса. Хьюго еще заплатил. И попросил отдельную камеру. Счет шел уже на сотни тысяч. Пришло время обеда. Глядя на довольные физиономии, уплетающие казенные харчи в камере напротив, Хьюго тоже не выдержал. Попросил. Заплатил. Поел. Попросил. Заплатил. Попил. По нужде – заплатил. И тут, как все хорошее, которому приходит конец, деньги тоже кончились. И послежизнь на Земле для Хьюго толком так и не начавшись, тоже померкла.

Полицейские продержали подопечного для профилактики еще сутки. Затем сжалились над свихнувшимся от отчаяния Боосом (не садисты все ж какие-то) и отпустили на все четыре стороны.

Стоя на улице, щурясь от яркого солнечного света, Хьюго приходил в себя.

Итак, он нищий. Денег нет, энергии тоже. Да если бы и была – ею нельзя пользоваться ни в коем случае – враз засекут. Небось Ищеек уже напустили.

А жрать как хочется. Вспомнив события в полицейском участке, Хьюго прослезился. Звери! В Аду даже надсмотрщики на котлах и то милосерднее!

Что за мир? Все за деньги. Причем были бы еще деньги, а то бумажки какие-то, ни душ за ними, ни энергии.

Боковым зрением он уловил, как упитанный зем швырнул в мусорный бак что-то недоеденное. Несколько бродяг оказались тут же рядом с местом явствоприношения. Но Хьюго оказался проворнее. Не зря он был первым на своей улице, затем в районе и добрался-таки до государственной кормушки.

Хьюго-победитель, не разжевывая глотал остатки какого-то пищевого сооружения с идеей бутерброда, упиваясь чувствами победы и насыщения. И просто не заметил. Обыкновенного портала. Ведь чувство голода притупляет любые чувства. Даже чувство опасности.

Из портала высыпала вся Хьюгова когола первого приближения. Пятак, Химера, Оглобля, всего двенадцать. Во главе с тринадцатым – Севером.

А вот и шеф!

Здорово живет, жрет!

Говорил ему портки с собой захватить.

А все на наши кровные!

Думал мы лохи какие!

Решили, что он по делам служивым!

А видок-то у него потрепанный!

Не сладко приняла Земля, что ли?

И вся братия, используя любые подручные средства, от арматуры до магического Каюка[140], дружно навалилась на бывшего шефа. Мстить.

Стоящий в сторонке Север дождался мелькнувшего фрагмента Боосова тела и метнул заклинание развоплощения.

Я все выполнил, тихо отчитался он в спрятанный в рукаве комм.

Последней мыслью Хьюго было горькое сожаление. Сгубила жадность. Жажда денег, власти, в общем жизни, а не прозябания. Хотя даже на рудниках он сейчас бы согласился прозябать. Да никто уже не предлагает. А жаль.

И на что он рассчитывал?

Романтический вечер

Кристина все еще сидела прислонившись ко входной двери, когда в спину вежливо, но настойчиво постучали. Мальчик-посыльный в униформе служащих отеля «Георг I Победоносец» принес письмо Демьяна, и категорически отказываясь заходить в номер, остался в рекриации ждать ответ.

Первым порывом Кристины, как ангелессы, было отказаться от приглашения. Но победила девушка, которую тяготило одиночество и одолевало желание определиться с чувствами, ранее для нее незнакомыми. Она отправила посыльного обратно с коротким жизнеутверждающим ответом «Да» в записке. А затем стала посредине комнаты, озадаченная извечным женским вопросом: «Что надеть?».

Сборы Кристины на свидание носили хаотичный характер. Ее поведение больше напоминало панику перед неминуемой катастрофой, чем подготовку к приятному времяпровождению. Перемеряв по нескольку раз свой, достаточно скромный гардероб, девушка остановилась на белых вельветовых брючках с бирюзовым лыжным свитером, белых сапожках-дутиках и спортивной куртке с отделкой под мех ламы. Вязаная шапочка тоже была белая, зато украшена узором из бирюзовых снежинок, а из «темечка» шапки выходил длинный узкий шарфик, обматывающийся несколько раз вокруг шеи. Последним штрихом служила муфточка с вязкой от шапочки и махнушками, как на куртке и сапожках.

Модница, отразившаяся в зеркале, чрезвычайно понравилась Кристине.

Грешу! – отметила с улыбкой Кристина, но не стала акцентировать на этом свою и без того раздираемую противоречиями душу. Глянула на часы, ойкнула, и на ходу смазывая губы медовой помадкой (только, чтобы не обветрились!), помчалась на встречу.

Отель, в ресторане которого ждал ее Демьян, Кристина нашла без труда. Сияя и переливаясь неоном, он манифестировал себя еще квартала за два.

Возле массивного металлом с наплывами стекла входа стояло два швейцара. Они распахнули перед Кристиной двери, и ей открылся вид на огромный залитый светом многочисленных светильников холл.