Восьмой смертный грех

Однако у славы оказалась и другая сторона – она очень быстро улетучивается. На этот раз Лену не пригласили на банкет, и Эдуард не обернулся, чтобы позвать ее. Как она могла вообразить, что этот лощеный плейбой, который, если верить журналам и бульварным газетам, развлекается с самыми именитыми топ-моделями на своей яхте в океане, обратит на нее внимание? Это все пустое…

Поэтому Лена очень удивилась, когда Дмитрий Львович сказал ей, что Эдуард желает видеть ее на закрытой вечеринке по поводу его отъезда.

– Будет шанс заграбастать мужика, – сказала Тамара Павловна. – У меня имелись три официальных мужа и столько же неофициальных, и я знаю, что говорю, Ленуся! Он на тебя запал. Так что не теряйся!

– Вот еще! – фыркнула Регина, которая стала свидетельницей этой беседы. Она всегда умудрялась быть в курсе практически любого разговора. Она положила на стол перед Леной газету.

– Ты не нужна ему, Леночка, а если что-то и вообразила на его счет, то мне тебя жаль, – сказала с победоносной улыбкой Станкевич. – Эдуард тайно обручился и скоро наверняка женится.

Лена бросила взгляд на газету, заголовок в которой кричал, что один из самых богатых и завидных холостяков Эдуард Хаммерштейн наконец-то тайно сделал выбор и даже подарил своей избраннице кольцо с жемчужиной.

Впрочем, Лена Монастырская никогда всерьез не думала, что Эдуард может обратить на нее внимание. Кто она – и кто он? И, кроме того, у нее есть Михаил. А принц, как ему и положено, удалится в сказку уже через сутки.

Ночью накануне отъезда Эдуарда Хаммерштейна Лена просыпалась несколько раз. Ей снилось, что она танцует с Михаилом, потом они начинают целоваться, и в тот момент, когда губы их соприкасаются, она обнаруживает, что целуется с Эдуардом.

Причем сон возобновлялся снова, едва она засыпала, как будто кто-то включал видеомагнитофон. Проснулась Лена совершенно разбитой. И что это значит, она влюбилась в Эдуарда? Да нет, не может быть! Пусть он быстрее уедет прочь, и все забудется.

На вечеринке кроме местного начальства присутствовали губернатор области, несколько московских политиков. Грегуара была ослепительна в красном одеянии, а рубины, которые обвивали ее алебастровую шею, сверкали и переливались.

Мужская часть публики была в смокингах. Лена же нарядилась в свое единственное вечернее платье. Когда Лена ехала в Новгородскую область, она и представить себе не могла, что ей оно понадобится.

Среди гостей Монастырская заметила Регину. Что она делает здесь? Загадка быстро прояснилась, когда Регина прямо-таки насела на Эдуарда, не давая ему прохода. Тот мило улыбался и с тревогой посматривал на мать, явно ожидая от нее поддержки. Грегуара подоспела к сыну на помощь и, оттеснив его, завладела вниманием Станкевич. Та хотела последовать за Хаммерштейном, но Грегуара, журча как ручей, не давала ей возможности удалиться.

Эдуард, оказавшись на свободе, подошел к Лене.

– Скажу честно, ваша кузина слишком назойлива, – произнес он.

– Моя кузина? – изумилась Лена. – Но о чем вы?

Настала очередь Эдуарда выказать недоумение:

– Дама в черном начала с того, что она ваша кузина и что вы очень похожи не только внешне, но и по характеру. Значит, она не ваша родственница? Что ж, вам очень повезло!

Регина метала на них злобные взгляды. Грегуара явно наслаждалась происходящим, еще бы, ведь Регина не посмеет оскорбить важную гостью и, бросив ее, присоединиться к Эдуарду. А ведь Регине только этого и хочется.

Наконец, воспользовавшись тем, что к Грегуаре подошел кто-то из политиков, Станкевич весьма поспешно, едва не сбив с ног официанта с подносом, двинулась в сторону Лены и Эдуарда. Она сразу заявила:

– Мистер Хаммерштейн, прошу прощения, что нас прервали, но это ваша матушка… Так на чем мы остановились?

Эдуард посмотрел на Лену так, словно у него внезапно заболел зуб, улыбнулся и произнес:

– Кажется, на родственных отношениях между вами и мисс Монастырской, не могли бы вы их прояснить для нас?

Регина растерялась, схватила с подноса бокал с шампанским, отпила глоток и уже раскрыла рот, чтобы произнести очередную ложь, как вдруг раздался истошный крик:

– Отпустите меня! Я сказал, немедленно отпустите, а не то буду стрелять!

Музыканты, квинтет которых до этого играл что-то классически-меланхолическое, стихли, пискнула скрипка, и взвыл контрабас. Лена повернула голову, чтобы узнать, в чем дело. Эдуард нахмурил брови, за его спиной сразу возникло двое дюжих телохранителей. Грегуара в испуге протянула руку к шее, украшенной бесценным рубиновым ошейником. Регина, пылающая злобой оттого, что и на этот раз помешали ее общению с Эдуардом, развернулась на сто восемьдесят градусов.

Публика недоумевала. Среди празднично одетых мужчин и их прелестных спутниц вдруг возник странный субъект. Он тоже был облачен в смокинг, на шее болтался галстук-бабочка, однако этот человек никак не мог сойти за почетного гостя. Он отбивался от охранников, которые пытались выволочь его из зала.

Лене показалось, что лицо этого человека с противным визгливым голосом ей смутно знакомо. Где же она его уже видела?