Воспарение [= На подъеме]

— Значит вы понимаете: всё сказанное в этой комнате, должно в ней и остаться.

— Ну, а что будет с тобой? — вырвалось у Мисси. — Что будет с тобой, когда ты лишишься веса?

— Не знаю.

— Как ты будешь жить? Не будешь же ты… ты… — Она в беспокойстве оглянулась по сторонам, надеясь, что кто-нибудь закончит предложение. Никто этого не сделал. — Не будешь же ты парить под потолком?

Скотт, который уже думал о такой жизни, только ещё раз пожал плечами.

Майра Эллис подалась вперёд, её кулаки были так крепко сжаты, что побелели.

— Ты боишься? Полагаю, должен.

— В том-то и дело, — сказал Скотт, — что нет. Боялся в начале, но сейчас… не знаю… всё кажется в порядке.

На глазах Дейрдре выступили слёзы, но она улыбалась.

— Думаю, я понимаю тебя, — сказала она.

— Да, — ответил он. — Надеюсь.

* * *

Он думал, если кто-то из них и не сможет сохранить его тайну, то это будет Майра Эллис со всеми этими её церковными группами и комитетами. Но она сохранила. Они все сохранили. Они стали своего рода группой заговорщиков, собираясь раз в неделю в «Холи Фрихоли», где Дейрдре всегда держала для них столик с небольшой табличкой с надписью: группа доктора Эллиса. Ресторан всегда был полон посетителей, либо почти полон, и Дейрдре сказала, что после Нового Года, если ничего не изменится, им придётся открываться пораньше и ввести второй завтрак, обед и ужин. Мисси наняла су-шефа для помощи на кухне, и по совету Скотта, взяла на эту должность местного жителя — старшую дочь Милли Джейкобс.

— Она немного медлительная, — сказал Мисси, — но хочет всему научиться, и к началу летнего сезона будет чувствовать себя, как в своей тарелке. Вот увидишь.

Затем она покраснела и опустила глаза, поняв, что к тому времени Скотта может уже не быть.

Десятого декабря Дейрдре Маккомб зажгла рождественскую ёлку на площади Касл-Рока. На торжество собралась почти тысяча людей, включая хор старшеклассников, распевающих рождественские песни. На вертолёте прибыл Мэр Куглин, одетый в костюм Санта-Клауса.

Когда Дейрдре, стоя на помосте, объявила тридцатифутовое дерево «самой лучшей рождественской ёлкой в Новой Англии», раздался рёв аплодисментов и восторженных возгласов.

Зажглись огни, наверху закружились неоновые ангелы, и толпа принялась подпевать школьникам: Рождественская ель, о, рождественская ель, как же прекрасны твои ветви. Скотт был удивлён, увидев Тревора Янта, который пел и аплодировал вместе с остальными.

В тот день Скотт Кери весил 144 фунта.

ГЛАВА 6. Невероятная лёгкость бытия

У того, что Скотт считал «эффектом невесомости», имелись пределы. Его одежда не парила вокруг тела. Стулья не левитировали, когда он садился на них, хотя, когда он брал один из них с собой на весы, они не регистрировали его вес. Если и существовали хоть какие-то правила в том, что с ним происходило, то он их не понимал, или не хотел понимать. Он оставался оптимистично настроенным, и спокойно спал по ночам, — вот, что и правда заботило его.

В Новый Год он позвонил Майку Бадаламенте, пожелал ему всего доброго, а затем сказал, что подумывает через пару недель съездить в Калифорнию, повидать свою престарелую тётушку. Если он поедет, не согласится ли Майк взять его кота?

— Ну, даже не знаю, — ответил Майк. — Может быть. А он делает свои дела в лоток?

— Разумеется.

— Почему я?

— Потому что я считаю, что в каждом книжном магазине должен быть кот, которого тебе сейчас не хватает.

— Как долго тебя не будет?

— Не знаю. Зависит от того, как поживает тётя Харриет. — Конечно же, не существовало никакой тёти Харриет, и ему пришлось бы попросить доктора Боба или Майру отвезти кота Майку. Дейрдре и Мисси обе пахли собакой, а он теперь не мог даже погладить своего старого приятеля; Билл убегал, когда Скотт подходил к нему слишком близко.

— А чем он питается?

— «Фрискис», — ответил Скотт. — И неплохой его запас прибудет вместе с котом. Это, если он захочет пойти.

— Ладно, договорились.

— Спасибо Майк. Ты человечище.

— Я такой. Но не только из-за этого. Ты сделал из города маленькую, но ценную мицву[23], когда помог Маккомб подняться, чтобы она завершила гонку. То, что происходило в отношении неё и её жены, было отвратительно. А теперь стало лучше.

— Немного лучше.

— Вообще-то, намного лучше.

— Ладно, спасибо. И ещё раз — счастливого Нового Года.

— И тебе, дружище. А как зовут твоего кота?

— Билл. А полностью — Билл Д. Кот.

— Как в «Округе Блум»[24]. Круто.

— Иногда бери его на колени и поглаживай. Ему это нравится. Если я всё-таки уеду.

Скотт повесил трубку, подумал о том, каково это раздавать ценности — особенно те, которые считаются друзьями, — и закрыл глаза.

* * *

Через несколько дней позвонил доктор Боб, и спросил Скотта продолжает ли тот терять по одному-полтора фунта в день. Скотт ответил утвердительно, зная, что ложь не сможет аукнуться: он выглядел так же, как и всегда, вплоть до выпуклости живота, свисающего над ремнём.

— Так… ты по-прежнему думаешь, что дойдёшь до нуля к началу марта?

— Да.