Воспевая любовь

Эмоции и действия людей девушке были понятны, а вот свои оборотни странно косились то на неё, то на альфу. Одно в них прочитывалось ясно: они готовы были биться насмерть. Того, кто преградил им дорогу, они не любили намного больше, чем своего альфу.

Ронг продолжал следить за скрывшимися бывшими соплеменниками в обличье волка и всё ещё издавал глухое, утробное рычание. Вере стало неуютно рядом с ним, да и страшновато.

Это не просто крупный волк, это огромная зверюга. Обычных волков такого размера не бывает, и он всё ещё находился рядом, причём в агрессивном состоянии.

Удалой чуть коснулся плеча лэры и потянул её в сторону. Она хотела бы поддаться ему, но от пережитого стресса тело плохо слушалось её. Ноги будто приросли к земле. Всё что она могла сейчас самостоятельно сделать – это только упасть. Мужчина понял её проблему, подхватил на руки, но не смог сделать и шага, зверь развернулся и зарычал на него. Удалой замер, а второй Верин воин прикрыл их обоих собою.

- Не дури, - тихо произнёс Пегий, - не видишь, плохо ей.

Волк перестал рычать, но взглядом не отпускал.

- Она же не боевой маг, - с укором добавил мужчина.

Зверь потерял очертания, и нахмурившийся Ронг сделал шаг, желая забрать лэру в свои руки, но её воин снова преградил путь.

- Это наша лэра и мы о ней позаботимся, - твёрдо сказал он.

Свирепо раздувая ноздри, Ронг отступил и, дав команду своим держаться ближе друг к другу, возглавил караван.

В тот момент, когда Шторн со своим семейством преградил дорогу, он понял, что сделает всё возможное, чтобы забрать его с собой в мир духов. Тогда есть надежда, что люди сумеют защитить оставшийся молодняк, если, конечно, пожалеют их. Но надежда исчезла, как только к нему приблизилась девчонка. Он-то как раз уповал именно на её жалость, после того, как его растерзают, а эта глупышка вылезла под удар, встав рядом с ним!

Он не мог оторвать своё внимание от медведя, а она ещё и шагнула вперёд. Он готов был сам разорвать её на маленькие кусочки – или это его разрывало на клочки от злости на её дурость?

Когда она громко приказала назваться Шторну, то он чуть не умер от унижения.

Он ненавидел себя, когда его бете приходилось защищать его в стае, но он понимал, что скоро всё поменяется. Ему надо было хотя бы немного продержаться, дождаться, пока наберёт нужную массу, опыт, и больше никто не посмел бы скалить на него зубы. Но Мал никогда не сражался за него напрямую, а эта мало того что вылезла, так ещё чуть ли не задвинула его за свою спину!

 Большего позора представить невозможно, и Шторн выжидал его реакцию в ответ на её поступок. И кто бы знал, чего ему стоило, остаться на месте и дать ей говорить, вручая все их жизни в её руки.

Шанс расплатиться только своею шкурой растаял бесследно. Он слушал, что она говорила, краем глаза видел, как она демонстрировала свои возможности, и следил за медведем, чтобы успеть прикрыть бесстрашную и глупую самочку.

Она держалась потрясающе храбро, поступала умно, давя словами, демонстрацией боевой магии, но до чего же она глупа при всём при этом!

Почему она не стоит за спинами своих людей? Ему говорили, что магов ставят в центр, а не на остриё предстоящей схватки!

И всё же он видел, что она поколебала уверенность Шторна. Тот знает силу человеческих лэров, но, видимо, недооценил девушку, иначе не полез бы открыто. У него простая философия: самки слабее самцов, а значит, обязаны подчиняться более сильным, заслуживая, выпрашивая ласку и хорошее к себе отношение.

Было видно, Шторн ожидал, что Ронг сам порвёт самочку за то, что вылезла вперёд него и начала командовать! Но отец жизнь положил за то, чтобы девочек, женщин в семье, в стае, уважали, любили, защищали. Они – главная ценность любого мужчины. Зачем самочкам сила, когда есть самцы?!

Он не сдвинулся ни на поллапы – и тем обескуражил медведя, да и своих. Полная и безоговорочная поддержка человеческой лэры.

 И пусть его закусают блохи, если она не была достойна этого в тот момент!

Многие оборотни его осудят, что он позволил ей рисковать или главенствовать, это уж кому что ближе, но тем он и отличается от других, что умеет оценивать ситуацию с разных сторон. Благодаря ей не пролилась кровь и за это надо уметь сказать спасибо, а не коситься на неё!

А со своим страхом за неё он потом разберётся. Надо же, никогда не думал, что его сердце может опутать липкий ужас при угрозе человеческой самочке! Не подозревал в себе такой чувствительности, ведь внутри всё сжалось, видя, насколько дорого ей далось демонстрируемое бесстрашие! Даже за Альрика не так боялся, когда его озорной и любознательный зверь заставлял находить на свой хвост разные приключения.

Это хорошо, что о ней позаботятся свои. Ему сейчас тяжело, он не понимает себя, не хочет беспокоиться о ней, не желает думать о ней и надо бы раздуть в себе пожар подозрительности. Уверить себя в её коварстве и расчётливости…  но больше так не получается. Занозой сидит страх за неё, что Шторн не простит ей давешнего отступления. Он не забудет того, что она самка, перед которой он спасовал.