ВОСПЕВАЮЩИЕ БИТВУ

Приплыв 25 мая 1833 года на пароходе в Агентство Сю (Sioux Agency), принц Максимильян сразу приметил на возвышенности индейское кладбище. Многие могилы представляли собой высокие платформы на четырёх шестах. Но были и просто одинокие шесты, у основания которых были густо навалены ветви и кустарники, под которыми располагались земляные могилы. Максимильяну сказали, что «в одной из таких могил был захоронен в стоячем положении сын вождя». «Среди любопытных обычаев Сю следует выделить их обхождение с умершими. Те, которые умирают вдали от дома, зашиваются в шкуры и укладываются вместе со всем своим оружием на высоких помостах, где остаются до полного разложения, после чего их кости иногда закапываются в землю. Но те, которые погибают в бою, закапываются на месте. Бывает, что и в мирное время они хоронят своих людей в земле и охраняют их от волков при помощи наваленных поверх могилы колючих кустов. Я видел много таких могил близ Агентства Сю». Об Ассинибойнах Максимильян сообщал следующее: «Они верят в то, что умершие уходят в страну, лежащую где-то на юге. Там храбрые и добропорядочные индейцы находят для себя женщин и бизонов, в то время как слабые и трусливые помещаются на остров, где они лишаются каких-либо благ. Те, что в жизни вели себя отважно, не должны быть погребены на деревьях, но их следует оставить прямо на земле, так как они способны сами позаботиться о себе. Конечно, в этих случаях их просто пожирают волки, и чтобы этого не произошло, индейцы обкладывают трупы камнями. Но чаще всего покойников закрепляют на деревьях, как это делают все Сю, или же кладут на высокие помосты. Мертвецов заворачивают в бизоньи шкуры. На одном дереве иногда можно увидеть три и даже четыре захоронения». В другом месте (22 июля 1833) Максимильян рассказывает: «Мы обнаружили дерево с несколькими покойниками на нём. Одно тело свалилось на землю, и волки разорвали его. Все трупы были завёрнуты в новые одеяла, некоторые были покрыты алой краской. Отдельные ветви того дерева и часть ствола тоже были выкрашены в красный цвет. Мистер Дрейдоппель, наткнувшийся на это захоронение, подобрал череп молодого Ассинибойна, в котором мышь устроила своё гнездо. А господин Бодмер сделал тщательную зарисовку того дерева, под которым распустился густой куст роз в полной красе».

Окрашивание погребальных деревьев, похоже, было весьма распространённым явлением среди Титонов и Ассинибойнов. 13 июля 1833 года Максимильян увидел в нескольких милях от форта Юнион останки Ассинибойна, лежащего в шкурах на склонённых ветвях дерева, ствол которого был сплошь обмазан красной краской. На ветвях висели седло и уздечка.

Но полковник Додж придерживается иного мнения по поводу траурного цвета: «Сю придавали особое значение зелёному цвету при погребении мёртвых. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы Сю использовали в повседневности зелёные одеяла, но на всех обследованных мною могилах я видел человеческие останки, завёрнутые в зелёные одеяла. А вот у Шайенов и Арапахов, похоже, нет такого особого цвета» (Dodge «Our Wild Indians»). Не верить словам Доджа нет никакого основания, так как он по роду своей деятельности повидал немало захоронений. Однако он никогда не считал себя исследователям и не отличался особой наблюдательностью. Возможно, его свидетельства относятся к какой-то определённой группе Дакотов, но не ко всем степнякам? Ведь Додж употребляет слово СЮ, за которым могут стоять самые разные племена и общины Дакотов, от западных до восточных и от северных до южных, равно как и Ассинибойны.

А вот любопытное свидетельство Деревянной Ноги (Шайен). «Лакоты часто хоронили своих умерших на помостах, но у Шайенов дело обстояло иначе. Иногда мы тоже клали мертвецов на сделанные из дерева настилы, однако чаще всего мы помещали их в маленьких каменистых пещерах на склонах холмов, если таковые были удобными. В более поздние времена в нашей резервации покойника клали на землю на каменистом холме или другом месте вдали от дорог. Тело тщательно закутывали в одеяла, а иногда оставляли в деревянном ящике. В любом случае сверху наваливалась куча камней, чтобы защитить тело от хищников» (Thomas Marquis «A Warrior Who Fought Custer»).

Вышесказанное указывает на то, что захоронения на помостах не были традиционно-обязательными для кочевых племён. Надо полагать, что помосты вошли в культуру степняков в связи с тем, что деревья редко встречались на равнинах, следовательно, оставлять всех покойников высоко на ветвях было весьма проблематично. Именно поэтому индейцы стали сооружать высокие погребальные настилы (дабы восполнить ими недостаток деревьев); возможно, на помосты шли даже шесты, из которых строились жилища (на некоторых фотографиях конца девятнадцатого столетия видны целые связки шестов, прислонённые к погребальным настилам). Что касается пещер, о которых говорит Деревянная Нога, то отыскать таковые можно было только в гористой местности, но никак не в прерии.