Воспитание ангела. Сборник повести и рассказов

А это был мой дедушка. Неделю назад кто-то позвонил и сказал папе, что его отец, мой дед, заболел. Все вдруг заволновались, забегали. «Надо ехать! Срочно в аптеку, купить лекарства! Следующие выходные. Но в следующие выходные мы собирались ехать на дачу? Может быть всё не так серьёзно».

В ту субботу мы поехали на дачу. И сейчас папа в командировке, а мама готовится к всероссийскому субботнику. А как же дед? Он один одинёшенек, как эта корочка скрюченный, лежит в коклюше и кашляет!

И я решил ехать к дедушке один. Но одни ездят только взрослые, а, судя по плану на тарелке, дедушка живёт очень далеко. И тут Милка дёргает меня за руку.

– Илья, – говорит она, и щёки у неё пунцовые, – извини меня, пожалуйста. Я больше никогда, никогда…

Она всхлипывает.

– Могла бы и попросить, – буркаю я, чувствуя, как у самого глаза становятся влажными.

– Да, я знаю, но я маленькая, а ты совсем уже взрослый.

– Это почему?

– А ты девчонок за косички не дёргаешь.

Как скажет мой папа: «Это «аргумент»». Но не «аргумент» каждый раз останавливает мою руку, а слова мамы, что косички – это очень больно. А я не люблю, когда мама плачет или Милка.

– В субботу утром, – говорю я важно, – подходи на детскую площадку, я тебе покажу где я жил до того, как меня нашли родители.

Милкины глаза мгновенно высыхают, становятся большими, круглыми и блестящими. Вечером, перед тем как нас разбирают, как огурцы из корзины, родители, я успеваю шепнуть Милке, чтобы приходила со своим старшим братом, иначе нам не удастся ускользнуть от взрослых надзирателей.

Милкин брат Денис старше её на четыре года и, получается, что мы с ним почти одногодки. Поэтому при встрече я решаю держаться с ним на равных и жду, пока он первый протянет руку.

– Привет, – говорит он и делает мне «жмаку»: сжимает не ладонь, а только пальцы и перетирает их как комок бумаги.

Мне больно, но я скриплю зубами, сдерживаю слёзы, но спокойно отвечаю:

– Здравствуй.

Я тяну пульсирующую болью руку на себя и мы сближаемся. Оказывается, если встать на цыпочки, то я дотягиваюсь головой до его подбородка, значит он со мной почти одного роста. Этот «аргумент» приходит мне на помощь и я выдавливаю на губах улыбку.

– Мальчики, прекратите петушиться, – не выдерживает Милка, – на вас смотрят.

Я оборачиваюсь. Действительно, из песочницы на нас вопросительно уставились две малолетки – абсолютная копия друг друга. Это двойняшки, Маня и Валя. Их принесли два года назад в квартиру прямо под нами. Мама их, тётя Нина, сегодня работает смотрящей на площадке, в то время как родители, тётки и бабки других детей отправились по магазинам. Её попросила моя мама приглядеть и за мной, пока не закончится субботник. Сейчас она – главное препятствие нашему плану.

Не сговариваясь, мы с Денисом начинаем хлопать друг друга по плечам, смеёмся – для конспирации. Довольная Милка улыбается и гладит брата по спине.

– Куда идём, Чингачгук? – тихо спрашивает меня Денис.

Но я выдерживаю и этот удар поддых: стараюсь смотреть на него «сукором», делаю многозначительную паузу.

–На москвашу, – спокойно отвечаю я и смотрю на Милку.

Девчонка ахает – в такую даль?

Денис хмурится, что-то соображая, потом подходит к тёте Нине. Всё время, пока он убеждает её отпустить нас, она бросает на меня и Милку недоверчивые взгляды. Милка не выдерживает и тоже для «конспирации» бросается помогать двойняшкам строить с помощью ведёрка песочные башни. Я топчусь на месте и стараюсь не отводить честный взгляд от строгих глаз мамаши.

Наконец, я вижу, как тётя Нина согласно кивает головой. Денис с серьёзным видом возвращается.

– Я договорился, – важно говорит он. – Для всех, мы идём в магазин. Буду вас, мальцов, приучать к специальной активности.

– Не к специальной, а социальной, – ехидно заявляет подошедшая Милка. – А Чингачгук, Илья, это очень храбрый индеец. Так что не обижайся.

Мы быстро идём к арке, ведущей из двора на набережную Москвы-реки.

– Только не задерживайтесь, – кричит нам вслед тётя Нина.

– Это как получится, – почти одновременно отвечаем мы с Денисом, зная что она нас не слышит, и громко хохочем.

Наш смех гулко отдаётся эхом под сводами высокой арки, которая выводит на высокий берег реки-Москвы, напротив тридцатого дома по Кутузовскому проспекту.

Мы подходим к краю крутого склона и невольно задерживаем дыхание. Гигантский простор и бескрайнее синее небо завораживают. Довольно сильный ветер подхватывает Нелькино платьице, заголяя её ножки до трусиков. Она вскрикивает, смущённо зажимает ткань между колен. Глядя на сестру, Денис смеётся, потом вдруг взмахивает руками как горный орёл и орёт во всё горло.

А я… Мне жутко страшно и обидно.

***

Прошлым летом вот в такой же тёплый прекрасный день родители в первый раз привели меня сюда. Впервые я увидел так много взрослых людей, детей всех возрастов и собак всех мастей и размеров в одном месте. В первый раз мы ели не за столом, а прямо на земле.