Воспитание чувств: бета версия

14 октября 1994 года

Дома: уныние по поводу потерянных в черный вторник денег. Папа очень расстроен. Я сказал папе, что Роман посоветовал поменять рубли, папа сказал: «Роман знает, что говорит» и поменял. Но курс уже вернулся на прежний уровень. Папа потерял деньги: у него было сто пятьдесят долларов, осталось сто двенадцать. Не буду говорить об этом Роману: он почувствует себя виноватым.

На работе: Алиса со мной не поздоровалась. Не разговаривает со мной.

Я не обижаюсь, я ее понимаю. Один раз мама меня опозорила перед всем классом. На последнем уроке вдруг пошел снег, а когда мы вышли из школы, на ступенях стояла мама, принесла мне шапку и шарф. Я сказал: «Ты позоришь меня перед людьми, ты бы мне еще рейтузы принесла», а она сказала: «А я принесла, – вот, возьми, надень в раздевалке…» и стала совать мне рейтузы и напяливать на меня шапку. Мне не хотелось орать и ругаться (мама стояла рядом со мной, такая маленькая, ниже меня, и ничего не понимала). Я хотел, чтобы все мои одноклассники исчезли, провалились сквозь землю или в черную дыру. Вот и Алиса на Романа не сердится, а на меня злится. Но куда мне провалиться? Я же на работе.

Мы со Скотиной провалились в его комнату и вышли, только когда хлопнула входная дверь. Алиса ушла.

А у меня появились вопросы по воспитанию Скотины.

Мы играли в машинки. Машинки разделили так: мне те, что побольше размером, Скотине те, что поменьше. И вдруг Скотина зарыдал. Рыдал, бросался машинками, попал в окно, разбил стекло. Я хотел его наказать, но не решил как. Скотина кричал: «Не хочу маленькие!» и плакал, как будто это настоящее горе. Но если это настоящее горе, несправедливо наказывать его за окно.

А если он не хочет маленькие машинки, потому что считает, что уже большой? Тогда тоже несправедливо наказывать.

А если он просто избалованный ребенок?

Затем играли в пингвинов, кто быстрей построит каменное гнездо. Вместо камней мы строили гнезда из кастрюль. Нашли в Куче дырявые алюминиевые кастрюли, которые мы оставили при переезде, для гнезда как раз хорошо.

Это непростая игра, тут нужно правильно выбрать стратегию. Например, один пингвин отправляется за камнем (кастрюлей), а другой может украсть камень (кастрюлю) из его гнезда, пока оно без присмотра. При каждом удачном воровстве кастрюли издаешь специфический пингвиний крик «экю-юу!».

Я чаще выбирал быть пингвином-ворюгой, а Скотина честным пингвином.

Мы так гремели кастрюлями, что не услышали, как пришел Роман. Веселый и гордый, в руках почему-то две сетки со скомканными газетами.

А в сетках под газетами оказались пачки долларов!

Мы разложили пачки на полу в коридоре, получился толстый ковер от входной двери до Кучи. Роман смеялся и радовался как ребенок, как Скотина, когда ему удавалось украсть кастрюлю из моего гнезда.

Роман сказал, что когда долларов так много, у них есть запах. Он хотел поделиться со мной своим счастьем. Он любит доллары.

У нас дома деньги как будто немного стыдное секретное дело, а для Романа деньги совсем не секрет. Чего в этом доме совсем нет, так это секретов. Эти пачки долларов Роман заработал на обвале рубля в черный вторник.

– Я чувствовал, что обвал ненастоящий, что на этом обвале заработаю, так и вышло!.. У меня было триста тысяч долларов, а стало почти четыреста!

У Романа было триста тысяч долларов, стало почти четыреста, а у папы было сто пятьдесят долларов, стало сто двенадцать. Как будто одни люди беднеют от всего, а другие от всего богатеют.

– А тебе, Петр Ильич, премия – пять баксов. Ты помог мне принять решение: если твой отец хочет купить, значит, все трусливые… прости, все осторожные понесут рубли в обменник. Я подумал, тогда я, наоборот, рискну. …Эй, Петр Ильич, что так смотришь? Пять баксов тебе… потом отдам.

– А если бы вас друг спросил, вы бы ему сказали честно?

Роман засмеялся, вытянул губы трубочкой:

– Какой такой друг?.. Ах, дру-уг… Ну, если друг… Дружба, Петр Ильич, это помочь, когда надо, но не деньгами. А я вообще про другое: про выбор. Ты вот по жизни кем хочешь быть, овцой или драконом?

– А вы?

Роман посмотрел на меня с недоумением, расхохотался. Очевидно, считает себя однозначно драконом.

По-моему, его вопрос неправильный. По-моему, хотеть тут нечего: ты уже или овца, или дракон.

Интересно, кто я?

Я бы предпочел быть драконом: неприятно, когда тебя стригут и холодно бокам.

18 октября 1994 года

Дома: все еще уныние из-за денег. А также Ларка вступила в борьбу с мамой за кроссовки.

– Ларочка, у тебя есть кроссовки.

– В них невозможно ходить. Они уродские.

– Они хорошие. Их купили два месяца назад! У нас нет денег покупать тебе обувь каждый месяц!

И так они спорят «они хорошие» – «они уродские», «они хорошие» – «они уродские», пока мама не переходит с кроссовок на саму Ларкину личность: «Они хорошие, а ты наглая!»

– Извинись немедленно, – сказала мама.

Что она хочет, чтобы Ларка сказала: «Ты права, это очень хорошие кроссовки, а я наглая»? Ларка могла бы сказать как извинение, что кроссовки ей натирают.