Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся

Различные человекообразные обезьяны, другие приматы, а также те вороны, о которых мы говорили выше, и, разумеется, наши собаки обладают определенными ожиданиями относительно социальных норм и справедливого распределения пищи; и, если они видят, что с ними поступают нечестно, они непременно будут возражать[359]. В экспериментах шимпанзе, у которых воровали предназначенную им еду, иногда «наказывали» вора – тянули за веревку, вздергивая украденное лакомство на недосягаемую для похитителя высоту. В известном игровом тесте «Ультиматум», разработанном для оценки чувства справедливости у человека, шимпанзе выражали протест чересчур эгоистичным партнерам, плюясь водой и колотя по клетке. Человеческие дети в подобном же исследовании тоже протестовали, выражая негодование выкриками вроде «Тебе больше досталось!».

Но зачем быть справедливым? Почему бы не забрать себе все, что удалось захватить? И почему бы не жульничать – не забирать себе то, что предназначено или принадлежит кому-то другому?

Пожалуй, только современные люди способны задаться подобным вопросом. Мы живем в мире, где вполне можно сжульничать и не поплатиться за это. В более естественных сообществах, где каждый знает, кто есть кто, и постоянно ведет некий мысленный учет злых и добрых дел, жульничать невыгодно. А делиться и заботиться – выгодно. В сущности, ведущая гипотеза эволюции интеллекта в целом состоит в том, что особям, образующим социальную группу, необходимо отслеживать действия всех остальных ее членов, их историю, а также потенциальные преимущества и риски, которые те создают. Следовательно, интеллект развился для того, чтобы принять на себя роль некоего социального мозга, способного планировать, координировать действия, расплачиваться, наказывать, защищать, соблазнять, сочувствовать, любить[360]… Чтобы знать «что», вы должны знать «кто».

Так что остерегайтесь анонимности, которая распространяется все шире и шире.

Мир Глава восьмая

Как обычно, мы добрались до лагеря после заката, съели свой рис с чечевицей уже в глубокой темноте и улеглись спать, выставив будильники на время задолго до рассвета. Проснулись мы под крики даманов, выпили скверный растворимый кофе и снова зашагали через лес, подсвечивая себе тропинку налобными фонарями, чтобы достичь территории Вайбира как раз к восходу солнца.

Наступает новый день, и между Моникой и девятнадцатилетним Альфом явно что-то завязывается. Моника достаточно взрослая, чтобы проявлять сексуальность, хотя, вероятно, еще не способна зачать или успешно родить и вырастить детеныша. Но прямо сейчас она демонстрирует характерную объемистую припухлость на задней части тела, которая ясно говорит всем и каждому, что она в эструсе.

Эструс, то есть период, приходящийся на овуляцию, когда самка сексуально мотивированна, периодически возникает у большинства млекопитающих, а может быть, и у всех[361]. И опять же у большинства млекопитающих овуляция сопровождается хорошо заметными физическими и химическими проявлениями. У самок шимпанзе небольшие припухания, связанные с эструсом, возникают начиная с десятилетнего возраста. Еще через несколько лет признаки эструса развиваются у них в полную силу, и самки приобретают способность к зачатию. Между периодами эструса шимпанзе не проявляют сексуальной активности. Эстральные циклы есть у всех человекообразных обезьян. Как правило, взрослые самки беременеют в каждом цикле, а вынашивание и грудное вскармливание отсрочивают наступление новых циклов на несколько лет. Если же зачатия не происходит, у человекообразных обезьян (как и у многих других приматов, включая людей) происходит менструация, когда тело избавляется от непригодившейся внутренней выстилки матки – эндометрия.

Развивающееся у самок шимпанзе в эструсе опухание гениталий никак не назовешь неброским. Это очень заметная припухлость, которая разбухает все сильнее, достигая на пике своего развития размеров дыни. Эструс длится от 10 дней до двух недель, после чего припухлость начинает постепенно спадать. У человеческих женщин это могло бы, наверное, проявляться в том, что в каждом менструальном цикле у них вырастала бы объемистая грудь, которая между циклами пропадала бы. В неволе у самок шимпанзе бывает от пяти до шести циклов в год, но дикие взрослые самки часто заняты вынашиванием или вскармливанием; как правило, около 80 % всей своей жизни они проводят в заботе о зависимых от них детенышах[362].