Воспитание по-новому

Я действительно поговорила с воспитательницей, мягко и гибко, сказав ей, что я понимаю ее усталость и перегруженность, что у нее очень сложная работа — сразу заниматься столькими детьми, а я-то с одним иногда не знаю, что делать. Поэтому я понимаю, что она иногда может сгоряча прикрикнуть на ребенка или сказать что-то резкое. Но у меня нежная и чувствительная девочка, которая все очень близко принимает к сердцу. И на слово «свинья» она отреагировала так болезненно… Воспитательница, покраснев как маков цвет, мямлила что-то про то, что девочка ее не так поняла. Но поскольку я ее не критиковала, а мягко просила обратить внимание на тонкость и чувствительность ребенка, то она заверила меня, что все будет хорошо, что она постарается общаться с ребенком мягче, чтобы та ее не боялась.

А я, вернувшись на работу, испытала сильнейшее затруднение, когда сотрудники стали расспрашивать меня — из-за чего я два дня не выходила на работу? И когда я объяснила причину своего отсутствия, одна из сотрудниц — категоричная, застывшая женщина — бросила презрительно: «Подумаешь, телячьи нежности…» Я не стала с ней спорить.

Но сейчас, когда вспомнила об этом случае, подумала, что слова ее были очень правильными. Действительно, это были телячьи нежности. Потому что дети — как маленькие телята — нежные, доверчивые. Они живые и чувствующие. И нам, умным, правильным и иногда бесчувственным взрослым, полезно чаще находиться в их телячьих нежностях…

Любить ребенка: помнить себя маленькими

Много лет назад, когда я была маленькой девочкой, я ходила в школу мимо большой акации, растущей на углу соседней улицы.

Эта была акация с мощным стволом, с ветками, растущими высоко — не достать рукой. Она росла на повороте, и для меня, маленького ребенка, идущего в школу, до которой нужно было пройти пешком не одну улицу, она была одним из пунктов отсчета. Сначала будет акация, потом — поворот на большую улицу, потом — небольшое болото с кваканьем лягушек и берегом, поросшим камышами, потом — автобусная остановка, на которой лучше было не ждать автобуса — в нашем рабочем поселке автобусы ходили редко и нерегулярно, Потом, как на финишной прямой, длинная улица вдоль шоссе, на которое мама запретила выходить, чтобы, не дай бог, машина не сбила. Потом, на повороте, — дом вредного мальчишки, хулигана и двоечника, который не раз дразнил нас, девчонок, и однажды даже бросал в нас камни. Его дом я всегда старалась пройти быстро — на всякий случай. Потом — несколько двухэтажек с двором, перетянутым веревками, на которых в любое время года сушилось белье. И за ним, наконец, школа. А на обратном пути — эти пункты отсчета шли в обратном порядке. И акация была последним и самым желанным — за ней начинался поворот на мою улицу.

Много лет я, проходя мимо акации, задирала голову вверх, чтобы полюбоваться ее ветками, останавливалась под ней в пору цветения, чтобы окунуться в густой сладкий аромат. Иногда потрогать ее, прикоснуться к ее мощной коре. И все это дерево с сильным стволом, растущее с наклоном под небольшим углом, как бы еще более подчеркивало, отмечало этот поворот, угол между двумя улицами.

Я ходила этой дорогой несколько лет подряд, пока не перешла в другую школу и маршрут мой изменился.

Прошло около тридцати лет, и неожиданно я попала в это место. Я шла своим детским маршрутом, испытывая волнение. Я дошла до поворота, еще издали увидев знакомый наклон акации. И остановилась в растерянности.

Потому что это была не она. И это не могла быть не она — какая еще акация могла расти на этом месте? Но это была не она. И я подумала сначала, как подумала бы о человеке — постарела, усохла, уменьшилась.

На углу росло обычное, совсем небольшое дерево, я бы даже сказала — маленькое дерево для такой породы, как акация. С небольшой кроной, до веток которой я, встав на цыпочки, дотянулась рукой. С крепким стволом, который никак не назовешь мощным. Я стояла у дерева, трогала его, пытаясь понять: куда все исчезло? Хотя что тут было понимать? Это я выросла и стала большой. А дерево каким было, таким и осталось. И мне так понятно стало выражение «Когда деревья были большими». Да, мое детство — это было время, когда деревья были большими, потому что я была маленькой. Поэтому маленькая акация казалась такой большой, крепкой, а ее ветки — недосягаемыми.

И именно тут, стоя под этой обычной акацией, вспомнив о детском ощущении ее недосягаемости, я и вспомнила ситуацию, связанную с этой акацией.

Моя мама должна была вернуться после длительного отъезда на учебу. Как я ждала ее возвращения! И как я хотела к ее возвращению сделать что-то такое, что-то придумать, как-то ее встретить.