Воспитание поколений

«Ребёнку несравненно интереснее прочесть, отчего идёт дождь, мешающий ему бегать по двору, нежели узнать, в каком костюме ходили римляне… Но вы точно силою хотите оторвать детей от жизни, окружающей их. Говорите с ребёнком почаще о вещах ему близких расскажите ему, как строят дома, как пекут хлеб, который он каждый день ест, как делают стул, на котором он сидит. Он этого ничего не знает».

Очень характерно для Ильина, что он обратился к самым живым интересам ребёнка, к вещам, с которыми дети соприкасаются ежеминутно. И для исторических своих книг Ильин брал темы, близкие к интересам подростков. Каждой новой своей книгой он стремился ещё ближе подойти к читателю, нащупать те вопросы, на которые прежде всего нужно дать ему ответ.

Развить наблюдательность детей, заинтересовать их самыми обыденными предметами, показать, сколько интереснейших загадок связано с каждым, — одна из основных задач книги «Сто тысяч почему».

Ильин, загадав загадку, отправляется с читателем в путешествие по комнате. В этом путешествии пять станций: водопроводный кран, печка, стол и плита, кухонная полка и буфет, шкаф.

Читатель сразу заинтересован: ведь он, оказывается, ни одной загадки сам разгадать не может.

В чём особенность вопросов, предложенных Ильиным, и его ответов? Всё в том же: он берет явление простое, каждодневное и показывает всё сложное, что его обусловливает, что стоит за ним. Переход от простого к сложному в его книгах — как отлогий подъём на довольно высокую гору: идёшь без напряжения, а оглянёшься — путь пройден немалый.

Почему чайник можно сделать чугунным, а кочергу нельзя? Нам объясняют различные свойства металлов. Мы узнаем, откуда берётся это различие, как изготовляются металлы.

Трудно, пожалуй, подростку объяснить, как руда соединяется в доменной печи с углем? Нисколько, если найти подходящее сравнение: расплавленное железо растворяет уголь, как горячая вода — сахар. Отсюда несложно перейти к различиям между чугуном, железом и сталью: все зависит от количества угля в металле. А как самому узнать, много ли угля в лезвии перочинного ножа? Стоит только посмотреть, какие искры вылетают из-под острия, когда нож точат, — ветвистые или прямые.

Всё время меняя характер повествования — то рассказывая, как, подхватив заразу, простудились и погибли оловянные пуговицы, то предлагая читателю сделать самому нетрудный опыт, то показывая ему, как много интересного можно увидеть рядом, у себя же на столе, если умеешь смотреть, то просто давая деловые разъяснения, — Ильин чутко улавливает минуту, когда внимание подростка может утомиться. Тут он предложит ему неожиданный вопрос, который сразу вызывает любопытство, или расскажет забавный случай, или сообщит, что платье мёрзнет вместо человека, — и этот вопрос, или случай, или парадокс не прерывает изложения темы, а двигает его вперёд.

Сравнения Ильина точны, как те характеристики, выполняющие функцию образа, о которых речь шла выше. Они тоже удивительны, парадоксальны или неожиданно просты. «Человек-печка». Это сравнение дано загадкой: «Топится печка, а огня нет. Куда воздух входит, оттуда и дым выходит. Что это такое? Это человек».

Разъяснение этой загадки не надо принимать на веру — можно убедиться самому: «Ведь когда мы дышим, мы вдыхаем воздух, а выдыхаем воду и углекислый газ. Совсем как печка.

Вы это легко можете проверить. Дохните на ложку, она запотеет. Вот вам вода. Теперь подуйте через соломинку в известковую воду. Вода замутится. Вот вам углекислый газ.

Нос нам служит и дверцей, куда входит воздух, и дымовой трубой.

А горит в нашей печке то, что мы едим. От этого у нас тело всегда тёплое». 

Ильин искусно связывает в этой книге явления, на первый взгляд различные, непринуждённо переходит от одной темы к другой путём самых простых и естественных ассоциаций. Он даёт не детализированное, но законченное, ясное представление о предмете, которому посвящает рассказ.

За очень редкими исключениями, сравнения Ильина не только выполняют свою основную педагогическую функцию — объяснить неизвестное при посредстве известного, — они не только безукоризненно точны, но и несут дополнительную нагрузку: своей неожиданностью прочно закрепляют в сознании понятие или представление о вещи и пробуждают личное эмоциональное отношение к ней.

Поиски таких сравнений — работа художника.

И почти всегда у Ильина эти поиски удачны. Очень редко можно найти у него сравнение, которое не выполняет своей основной функции — не упрощает, а усложняет понимание. В книге «Который час?» Ильин, чтобы дать представление о том, как регулятор тормозит гирю в часах, сравнивает его с турникетом. Но турникеты почти вышли из употребления. Они, пожалуй, менее знакомы читателю, чем зубчатое колесо — регулятор часов. Автору приходится объяснять, что такое турникет. А это затягивает сравнение почти на страницу и, в сущности, делает его ненужным: проще было прямо объяснить, что такое регулятор.