Воспитание ребенка от рождения до 10 лет

Моим детям нужен был я, а не резюме моего профессионального роста. Они нуждались в отце, с которым можно побороться и поиграть. Нуждались в рассудительном отцовском голосе, читающем сказку на сон грядущий, а не просто в дежурной фразе «Спокойной ночи». Я переключил свое внимание на такие занятия, чтобы быть отцом и мужем. Мне пришлось не только установить связь с детьми, мне надо было восстановить связь с женой. Я высвободил уик-энды и многие вечера, отказавшись от предложенного мне места главного врача-педиатра детской больницы в Торонто (Канада). Мы всей семьей стали часто ходить в походы. Плавали под парусами. Я глубоко узнал своих троих сыновей и наслаждался общением с ними; мне удалось, наконец, убедить Марту в том, что мы можем завести еще ребенка. Теперь я больше посвящал времени близким, и все складывалось у нас как нельзя лучше.

Потом родилась наша первая дочь, Хейден, и ее рождение перевернуло мою жизнь. Этот живой комочек энергии отличался особой нервной системой, не имевшей ничего общего с психикой наших троих сыновей. Она требовала, чтобы ее носили на руках, отвергала всякую попытку ввести кормление по часам и плакала, если ее укладывали в кроватку. Именно она подвигла нас на изобретение понятия «ребенок с повышенными потребностями». Девчушка наотрез отказывалась лежать в кроватке, и мы с Мартой постоянно передавали ее «из рук в руки», а значит, я всегда должен был находиться поблизости. День малышка проводила у нас на руках, ночь – в нашей кровати. Бывали дни, когда она только и делала, что требовала кормления. Ей была совершенно необходима тесная телесная близость (кожа к коже), и иногда она засыпала на моей волосатой груди, давая тем самым хоть какую-то передышку Марте. (Тогда мы еще не открыли такое спасительное средство, как шарф-слинг.) Я узнавал ее все лучше, она все больше доверяла мне. Во мне развивалась родительская чуткость, которая прежде была мне неведома. Эта обретенная мною чувствительность проникла в мои отношения и с другими моими детьми, а также в мои отношения с Мартой. Когда отец делает то, что необходимо семье, семейный механизм дает меньше сбоев. Я находился рядом, я участвовал в повседневной круговерти дел, и это мое присутствие довершало картину семьи, занятой делом воспитания. К тому времени, когда Хейден исполнилось три, я осознал, что́ необходимо отцу для превращения в воспитателя: отец должен прежде изучить ребенка, а уже потом устанавливать ребенку некие границы.

Между матерями и отцами есть важное различие, и нашим детям оно только на пользу. Один из мифов о фигуре современного отца таков: отец – всего лишь мамин заместитель, он заменяет маму на время ее отсутствия. В действительности отцовское подключение к воспитанию нельзя назвать необязательным, и папа – не просто «волосатый» вариант мамы. Отцовский вклад в воспитание детей иной, нежели материнский: этот вклад не менее значимый, а иной по своей значимости. Ребятишки, да и семья в целом выигрывают от такого различия. Мы выиграли и прибавили к четверым детям пятого ребенка – Эрин.

Когда родился наш шестой ребенок, я сделал своим отцовским девизом девиз американского солдата: «Выкладывайся до конца». С момента своего появления на свет Маттью предоставил мне все возможности выложиться до конца в роли отца. Сестра-акушерка не поспела к родам, и мне пришлось принять Маттью, а это опыт покруче, чем у ведущего игрока на встрече за Суперкубок[4]. То первое мое прикосновение дрожащими пальцами Маттью, наверное, никогда не вспомнит, мне же его никогда не забыть. Я полюбил мальчика страстно! Мы стали друзьями с момента его рождения.