Воспитание верности у котов и мужчин

— Фарух — мужик хороший, — улыбнулся Егор. — Но у него есть одна болезненная страсть: казино. У арабов клановое мышление, как у муравьев. В их семьях всё и за всех решает отец. Папа Фаруха вместе со старейшинами клана постановил, что сыночку нужно открыть ювелирный дом. И выделил на это немалые средства из казны. Фарух все деньги проиграл в европейском казино. Признаться отцу он не мог. Его бы навсегда отлучили от семьи. У них с этим строго. Шаг вправо-шаг влево считается за побег, прыжок на месте — за провокацию. Тогда Фарух связался с ростовщиками черного рынка, влез в долги, попытался отыграться, но запутался еще больше. И когда я с ним познакомился, его как раз собирались прибить за долги.

— Боже, какой ужас! — прошептала я.

— Нет, ужас в том, что Фарух готов был помереть, но не признаться папе, что денег нет, — Егор отхлебнул кофе и приставил чашку к моим губам.

Я, не задумываясь, сделала глоток.

— Я выкупил его ювелирный дом, — продолжил Егор, — и чтобы не возникало лишних вопросов, прежде всего у его семьи, мы с ним решили якобы назначить меня референтом и главным управляющим. На самом деле, контрольный пакет акций принадлежит мне. Ну и согласись со мной, Танюша, что фраза: "Ювелирный дом арабского принца" звучит гораздо круче, чем "бриллианты от Васи из Саратова". Ты же криэйтор, должна понимать, что люди обожают сказки и готовы за них щедро платить.

— Ну это да, — согласилась я. — Но зачем было мне врать, изображая бедную овечку?

— За тем, что Егор-референт и Егор-крупный бизнесмен звучит по-разному. У денег есть магия, Танюша. И чтобы игра была совсем уже честной, я хотел предстать перед тобой скромным управляющим, а не олигархом, как Стас. Я проверял и твои и свои чувства.

— То есть, ты меня сейчас обвинил в том, что я в Стаса влюбилась из-за денег? — я сбросила с себя руки Егора и отодвинулась от него в угол диванчика. — И знай я заранее, что ты сам богатенький Буратино, я бы бросилась к тебе на шею, вопя: "Ваня, я ваша навеки!"

— Господи, деточка моя, у тебя просто какой-то талант все перекручивать! — всплеснула руками Матильда. — Никто тебя не считает охотницей за толстосумами. Но согласись, что миллионер и бизнесмен звучит круче, чем "референт". Мы, женщины, не влюбляемся в деньги. Мы влюбляемся в сильных мужчин, способных победить противников в конкурентной борьбе и отвоевать для своей принцессы замок и лебединое озеро перед ним. Потребность прижаться к сильному самцу — это тысячи лет эволюции, милая! И никуда от этой природы нам не деться. И не нужно. Сегодняшние рыцари уже не бьются с драконами. Вместо чудища многоглавого у них враги пострашнее: банки, финансовые системы и кровавая драка за место под зеленым долларовым солнцем. И победить этих врагов гораздо сложнее, чем треснуть дракона мечом по башке! А значит, богатые мужчины автоматически считаются самыми лучшими и самыми сильными самцами. Все по дедушке Дарвину!

— Я не понимаю: как вы оба умудрялись скрывать от Дианы, Ритки и других, что ты, Егор, сын Матильды?

— Для меня это не сложно, — рассмеялся Егор. — Учитывая, сколько мне приходится скрывать в силу моего рода деятельности — это семечки, поверь, Танюша.

От всего происходящего у меня страшно закружилась голова. И в сердце снова проснулась обида. Значит, Егор мне не сказал, кто он, потому что боялся, что я могу влюбиться в его деньги, не рассмотрев, как следует, его истинные цвета. Эволюция — не эволюция, все равно обидно до чертиков! И вряд ли я смогу через эту обиду переступить! Да и нужно ли?

— Ладно, — я встала из-за стола. — Спасибо вам за объяснение и завтрак. Пойду я.

— Куда? — спросили они хором.

— У меня там дома молоко убежало, — ответила я.

— Я же говорила, что она обидится! — печально прошептала Матильда.

— Таня, подожди! Я не понимаю. Ты вот так просто уйдешь? — Егор вскочил из-за стола. — Мы еще о главном не поговорили.

— О чем это? — я взялась было за ручку двери, но немедленно отпустила ее и повернулась к ним. — Есть еще какие-то тайны? Гагарин не летал в космос? Американцы не были на Луне? Кот Матильды Мерзавец Вольдемар на самом деле собака? — сарказм полился из меня волнами.

— Я понимаю: ты злишься, — Матильда молитвенно сложила руки, — но послушай…

— Нет, Матильда, ты не понимаешь, — перебила ее я, — не злюсь, нет. Я в ярости! Вы все мной манипулируете. Вертите, как куклу. Искусно дергаете за ниточки. Но знаете что? Кукла больше вам не принадлежит! Я перерезаю веревки! До свидания! Спасибо за все и счастливо оставаться! — я рванула кухонную дверь на себя и влетела в комнату.

Слезы хлынули из глаз. Сдерживаться я больше не могла. Егор одним прыжком пересек кухню и бросился за мной.

— Я не дам тебе уйти! — крикнул он.

— А я не спрошу твоего разрешения! — я поискала свою одежду и вдруг вспомнила, что пришла сюда в свадебном платье, которое теперь валяется на тротуаре, если его еще никто не поднял.