Воспитание воли

Но действие, поступок, имеет своим последствием еще одну чрезвычайно важную вещь. Поступок является в некотором смысле манифестацией: действовать — значит публично заявлять свою волю. Наши поступки обязывают нас перед общественным мнением, показывая, к какому лагерю мы принадлежим. Все моралисты утверждают, что если человек хочет изменить свой образ жизни, если он решился служить впредь долгу и правде, он должен «разом перейти на новый, истинный путь и идти по нему смело, без оглядки, поступая в разрез со всеми своими прежними привычками и наклонностями... он должен идти напролом, оторваться от своего прежнего «я» и, по энергичному выражению Вёлльо, «дерзко» служить своему Богу. Трудно себе представить, сколько энергии придает чувству и воле такая резкая, публичная манифестация. Прежние наши поступки привязывают нас к прошлому гораздо больше, чем это обыкновенно полагают; это происходит отчасти вследствие присущей каждому потребности быть логичным, — потребности, благодаря которой всякая непоследовательность действует на нас так неприятно, что мы предпочитаем лучше оставаться самими собой, чем изменить себе, хотя бы даже изменившись к лучшему, отчасти вследствие очень сильного в каждом из нас и вполне законного чувства уважения к чужому мнению, ибо мы знаем, что такая непоследовательность наших поступков будет истолкована, как признак крайней слабости воли, граничащей с сумасшествием. Вот почему раз мы решили бросить праздную жизнь, разорвать со своим прошлым, надо сделать это громогласно, открыто, чтобы наложить на себя обязательство чести перед собой и другими. Надо переменить ресторан, квартиру, знакомства. Путь в каждом нашем слове звучит решимость исправиться; все обескураживающие софизмы устраняются нами вежливо, но энергично. Мы уже не позволим больше осмеивать в нашем присутствии труд или восхищаться жизнью студента, какою живет большинство. Когда другие считают нас тем, чем мы хотели бы быть, это удваивает наши шансы исправиться, ибо тогда на подмогу нашей слабости выступает потребность, которая так глубоко заложена в каждом из нас, — потребность в одобрении окружающих, и даже людей, которых мы не знаем.

Но полезное влияние действия этим еще не исчерпывается. Прибавьте к выше приведенным соображениям то наслаждение, которое несет с собой всякая деятельность, — наслаждение до такой степени сильное, что многие из нас действуют только затем, чтобы действовать, — без цели, без пользы, часто даже в ущерб себе. В этом наслаждении есть что-то острое, опьяняющее: быть может, это объясняется тем, что действие — более чем что-либо другое — дает нам ощущение нашей силы, заставляет нас чувствовать, что мы живем.

Таким образом, с какой стороны мы ни взглянем, присоединение действия, поступка, к размышлению является безусловно необходимым, ибо одно только действие может соорганизовать прочные привычки, более того, превратить в потребность то, что вначале было положительно неприятно. Действуя, мы закаляемся в борьбе с роковыми влечениями нашей природы, привыкаем постоянно, ежеминутно одерживать верх над всем тем, что мешает нам достигнуть полной власти над своим «я». Кроме того, являясь публичной манифестацией нашей воли, в пределах, превышающих ее действительный уровень, поступок — действие закрепляет наши решения и своей силой, и силой общественного мнения, к которому оно обращается, и в довершение всего дарит нам в виде награды живую, бодрящую радость.