Воспитанник

— СМЕРШа уже давно нет, — прокомментировал все услышавший контрразведчик, — но, по сути, верно. Девочка, возьми, пожалуйста, — он протянул языковой артефакт Гермионе. — Тебе так будет проще.

— Спасибо, — с акцентом произнесла Гермиона, начавшая учить русский язык. Девочка многое поняла, решив, как только будет возможность, поговорить с Гарри.

— Она у меня умница, — с нежностью произнес Гришка. Гермиона прильнула к своему мальчику, прикрыв глаза. Офицеры переглянулись.

— Ну, пойдемте, товарищи ветераны, — вздохнул полковник, думая о том, как он объяснит этим людям все, произошедшее за полвека.

Видимо, кто-то решил проверить, насколько сильны личности фронтовиков в телах одной взрослой и двоих детей, потому что оформил стол в очень специфическом стиле. Парил самовар, стояли чашки, в блюдах находились сушки, баранки, пряники и… Аленка вдруг расплакалась, увидев то, что стояло наособицу. Верка сразу же обняла девочку, вспоминая их мечты.

— Закончится война… — проговорил Гришка, совершенно переставая быть Гарри Поттером. — Мы уедем в Ленинград… — мальчик говорил почти шепотом, как будто что-то вспоминая, по его лицу текли слезы, которых Гришка совсем не замечал. — Там будет много хлеба… масла и… — Гермиона, не очень понимавшая, что происходит, крепко обняла своего мужа.

— Сахара… — закончила за него все не успокаивавшаяся Аленка.

— Это наши мечты… — всхлипнула Верка, перед глазами которой встал один из вечеров, когда не было обстрелов и сплошного потока раненных. Женщина виновато смотрела на офицеров, стараясь закрыть от них детей, а полковник понимал — это не сыграешь.

Маленькая землянка, в которой сидели Верка, Гришка и Аленка. За кружкой чая они мечтали о том, что будет после войны. Девушка рассказывала о Ленинграде, стараясь показать его таким, каким он запомнился ей — мирным, ярким, веселым. Город Революции, город Ленина… Для нее это были не просто слова, и девушка рассказывала, заражая своей любовью младших, слушавших ее, затаив дыхание. Коптилка, сделанная из гильзы снаряда, едва освещала одухотворенное Веркино лицо.— Вот уедем мы в Ленинград, у нас будет много хлеба, масла и сахара, — мечтала девушка. — И теплое молоко для Аленки, да?— Я и на холодное согласна, — улыбнулась девочка, прижавшись к Гришке. — Главное, чтобы война закончилась.— Закончится, обязательно, — погладил ее мальчик. — Вот дойдем до Берлина…— Дойдем… и будет много хлеба с маслом… — прошептала Аленка.

Эта сцена, как живая, стояла перед глазами троих, чьи души прошли сквозь очень многое на той войне. На страшной войне, в которой черные враги хотели уничтожить все, чем жили они сами. Их матерей, отцов и их самих… А офицеры, вспоминавшие рассказы отцов, просто молчали. Они молчали, пока Вера и Гермиона успокаивали Аленку и Гришку, они молчали, когда просительно посмотревшая на женщину девочка дрожащей рукой потянулась к хлебу, они молчали, видя счастье в глазах так много повидавших людей.

— Наверное, надо рассказать? — понял маленький сержант. Верка-то историю Гарри Поттера уже знала, но вот Аленка и Гермиона еще нет. — Это непростая история, — предупредил он.

— Простых историй не бывает, — вздохнул полковник. — Рассказывай, сынок.

— Меня зовут Гарри Поттер, — начал мальчик. — Когда мне был год, родителей убили, а меня подкинули ненавидевшей маму тете. Это были очень сложные десять лет — я просто никому не был нужен. А потом начался Хогвартс, воспринимавшийся, как волшебная сказка.

Гришка рассказывал историю первой жизни, он говорил о дружбе и предательстве, о том, что делали с ним, и с… Гермионой, как взрослые люди просто играли жизнями детей. Наконец он подошел к событиям четвертого курса, поражая молчаливых офицеров этой историей. Гермиона давно уже плакала, изо всех сил прижимаясь к Гришке.

— И вот я увидел, как Гермиона целуется с Виктором… — проговорил мальчик с такой болью, что разрыдалась уже и Аленка. — Потом я уже понял, что это было Империо, но вот в тот момент я понял, что остался один, и во время второго испытания просто вдохнул, но не умер, а перенесся…

— Контуженного мальчишку выловили артиллеристы на переправе, — пояснила Верка. — Выглядел он страшно — все тело в шрамах, лохмотья какие-то вместо одежды. Посчитав, что пацан бежал от гитлеровцев, отправили к нам, в санбат.

— Так я обрел семью, — улыбка мальчишки была какой-то очень радостной, совершенно необыкновенной. — А потом меня приняли на довольствие…

— А потом ты воевал, — вступил один из боевых магов, сопровождавших группу. — Вытаскивал людей под пулями, помогал раненым, слушал их рассказы, учил медицину, так?