Воспитательные часы (ЛП)

О Боже, так по-южному. Интересно, из какого он штата, как оказался в Айове и почему до сих пор не послал меня к черту? Похоже, он действительно хороший парень, сильно отличающийся от того сверхчувствительного засранца, который писал мне на днях.

— Каков твой стиль?

Ретт снова молчит. Я слышу, как он обдумывает свои следующие слова.

— Послушай, Алекс, я не пытаюсь быть грубым, но… — он не заканчивает фразу, голос замирает в воздухе.

— Но ты не хочешь говорить?

Когда парень не отвечает, я убираю телефон от лица, чтобы проверить, не отклонен ли звонок. Таймер в верхней части экрана показывает, что секунды тикают, поэтому я знаю, что он все еще там.

— Ты можешь сказать мне одну вещь?

— Давай, — выдавливает он неохотно.

— Откуда ты?

— Луизиана.

Это заставляет меня улыбнуться.

— Мне показалось, я уловила акцент.

Линия снова замолкает, и я задаюсь вопросом, какого черта делаю. Весь этот разговор похож на выдергивание зубов, а последний раз, когда я заставляла человека говорить со мной… никогда такого не было. Зачем начинать с него?

— Вырос в Миссисипи, но мои родители переехали обратно в Луизиану, когда я учился на втором курсе.

— Недалеко от Нового Орлеана?

— Нет, в Батон-Руж.

— Рядом со всеми плантациями? — Низкий и веселый смешок приветствует мои уши, заставляя мои девичьи части немного увлажниться. Господи, да что со мной такое? — Что тут смешного?

— Обычно это первое, о чем спрашивают, когда узнают, откуда я.

— Что спрашивают люди во-вторых?

— Боролся ли когда-нибудь с аллигатором.

— А ты боролся?

Снова смешок.

— Нет, мэм.

Мэм.

Его акцент делает странные вещи с нижней частью живота, поэтому я ерзаю на стуле, кладу локти на стол, подпирая подбородок рукой.

— Ты всегда такой вежливый?

В трубке послышался тихий смешок.

— Нет.

— Я имею в виду, ты сказал мне отвалить, когда впервые написала тебе. Полагаю, это не совсем вежливо, не так ли?

— Не расстраивайся. Я говорил каждой девушке, которая писала мне, чтобы она отвалила на хрен. — Проклятие слетает с его языка, кисло-сладкое.

Отвалила на хрен.

— Ну, от этого я чувствую себя немного лучше, — признаюсь я.

— Тебя это обидело?

— Не совсем.

Он снова смеется в трубку, и, если бы я не сидела, мои колени были бы немного слабыми. Его голос сексуален, и мне вдруг захотелось, чтобы Ретт выглядел чуточку лучше.

— Итак, Алекс, откуда ты?

При упоминании имени кузины у меня возникает чувство вины.

— Иллинойс. Не так волнующе, как Батон-Руж.

— Никаких аллигаторов?

— Только в студенческом общежитии, — шучу я.

Линия замолкает.

— Проводила там много времени? — тихо спрашивает он хриплым голосом.

— Не совсем. — Уже нет. — Это место — выгребная яма плохих решений.

— Значит, если я скажу: «Алекс, встретимся на вечеринке братства в субботу вечером», ты не пойдешь?

— Если ты скажешь, что встретишься со мной там, я подумаю.

— Только подумаешь об этом? А, все ясно.

— Что ясно?

— Я думаю, ты пытаешься флиртовать со мной. Я ошибаюсь?

Хочу отрицать это, но не могу произнести ни слова.

— Ты флиртуешь со мной?

— Я ужасен в этом, но думаю, что было бы очевидно, если бы флиртовал. Кроме того, я даже не знаю тебя.

— Тебе не нужно знать кого-то, чтобы флиртовать с ними, Ретт.

— Я знаю это, но это не то же самое, не так ли?

— Я в этом не уверена. Например, если бы сказала тебе, что звук твоего голоса заставляет мое воображение буйствовать, что бы ты на это сказал?

— Я бы сказал… Я бы сказал… — он спотыкается о свои слова, очаровательно. — Черт, не знаю, что сказал бы.

— Я слышу, как ты улыбаешься, так что это хороший знак.

Я тоже улыбаюсь широко и глупо. Несколько минут назад взяла ручку и стала бесцельно рисовать на блокноте мультяшного крокодила, окруженного маленькими черными сердечками.

Когда я смотрю на бумагу, там десятки крошечных чернильных сердечек, разбросанных как конфетти по плоской поверхности.

— Это хорошо, правда? Улыбка — это хорошо.

— Это очень хорошо.

— Как ты выглядишь? — Не могу не спросить, хотя уже знаю ответ. Я хочу знать, скажет ли он мне. Хочу знать, что он скажет. — Я, конечно, видела плакат, но ты действительно так выглядишь?

— Да.

Он выдавил из себя сдавленный смешок.

— Ты звучишь горячо, — выпаливаю я. Звук этого скрипучего голоса исполняет дикий, безрассудный танец в животе, вниз по моему тазу. — Какого цвета у тебя волосы?

— Коричневые.

— Просто коричневые?

— Что это за вопрос? — он хочет знать. — Сколько коричневого существует? Это девчачьи штучки.

— Девчачьи штучки? Да, полагаю, что так. У тебя глаза тоже коричневые? — Я не была достаточно близко, чтобы разглядеть их на парковке закусочной, и фотокопия его лица на листовке, очевидно, не передавала цвета.

— Да. Тёмно-коричневые.

— Хм, — я размышляю. — Ты занимаешься спортом?

— Я борец.

— Какой у тебя рост?

— Шесть и один фут (прим.: 186 см). — Ретт делает паузу. — Какой у тебя рост?

— Пять и семь (прим.: 174 см). Высокая для девушки, наверное.

— Какого цвета у тебя волосы?