Воспламеняющая взглядом

Через три дня рыбка проглотила приманку.

Чарли сказала, что согласна принять участие в их тестах. Но она будет осторожна. И заставит их тоже быть осторожными, если они сами не примут мер. Ее личико, осунувшееся и бледненькое, исказила страдальческа гримаса.

– А ты хорошо подумала? – спросил ее Джон.

– Хорошо, – прошептала она.

– Ты делаешь это для них?

– Нет!

– Правильно. Для себя?

– Да. Для себя. И для папы.

– Тогда ладно, – сказал он. – Но ты должна их заставить плясать под твою дудку. Слышишь, Чарли? Ты им показала, что умеешь быть жесткой. И сейчас не давай слабину. Не то они сразу возьмут тебя в оборот. Будь жесткой. Понимаешь, о чем я?

– Да... кажется.

– Они свое получили – ты получаешь свое. Каждый раз. Ничего задаром. – Он вдруг ссутулился. Огонь потух в глазу. Всякий раз, когда он становился таким вот подавленным и разнесчастным, это было для нее тяжким зрелищем. – Не позволяй им обращаться с собой так, как обращались со мной. Я отдал за свою страну четыре года жизни и вот этот глаз. Полгода просидел в земляной яме, погибал от лихорадки, ел насекомых, весь завшивел, задыхался в собственном дерьме. А когда я вернулся домой, мне сказали: «Спасибо тебе, Джон», – и вручили швабру. Они меня обокрали, Чарли. Поняла? Не давай им себя обокрасть.

– Поняла, – сказала она звенящим голосом. Лицо его немного просветлело, он даже улыбнулся.

– И когда же прозвучит сигнал к бою?

– Завтра я должна увидеться с Хокстеттером. Скажу, что согласна... только чуть-чуть. И скажу ему, чего хочу я.

– Ты поначалу-то много не запрашивай, Чарли. Это как торговая сделка – я тебе, ты мне. Услуга за услугу, верно? Она кивнула.

– Но ты им покажешь, у кого в руках поводья? Покажешь, кто тут главный?

– Покажу.

Он еще шире улыбнулся.

– Так их, подружка!

Хокстеттер был в ярости.

– Что за игру вы затеяли, черт подери! – кричал он на Рэйнберда. Они сидели в кабинете у Кэпа. «Раскричался, – подумал Рэйнберд. – Это в его присутствии ты такой смелый». Но, присмотревшись, как горят глаза Хокстеттера, как побелели костяшки пальцев и заалели щеки, он счел за лучшее во всеуслышание признать, что, пожалуй, переборщил. Осмелилс вторгнуться в священные владения Хокстеттера. Одно дело было вытолкать его взашей в день аварии – Хокстеттер допустил грубейший промах и знал это. Но тут разговор другой.

Рэйнберд обдумывал положение. И молча смотрел на Хокстеттера.

– Вы сделали все, чтобы завести нас в тупик! Вам, черт возьми, отлично известно, что ей не видать отца как собственных ушей! «Они свое получили – ты получаешь свое», – в бешенстве передразнил Хокстеттер. – Идиот!

Рэйнберд все так же пристально смотрел ему в глаза.

– Лучше вам не повторять это слово, – произнес он совершенно бесстрастно. Хокстеттер вздрогнул... почти незаметно.

– Джентльмены, – вмешался Кэп; голос у него был усталый. – Я бы вас попросил...

Перед ним лежал магнитофон. Они только что прослушали запись сегодняшнего разговора Рэйнберда и Чарли.

– Судя по всему, от доктора Хокстеттера ускользнул один момент: он и его команда наконец-то приступят к делу, – заметил Рэйнберд. – В результате чего их практический опыт обогатится на сто процентов, если я в ладах с арифметикой.

– Вам просто повезло. Непредвиденный случай, – пробурчал Хокстеттер.

– Что же это у всех вас не хватило фантазии подстроить такой случай? – отпарировал Рэйнберд. – Увлеклись, видно, своими крысами.

– Хватит! – не выдержал Кэп. – Мы собрались здесь не для того, чтобы выслушивать взаимные нападки. Перед нами несколько иная задача. – Он повернулся к Хокстеттеру. – Вам представилась возможность сыграть в свою игру, – сказал он. – Должен вам заметить, что вы могли бы высказать больше признательности.

Хокстеттер что-то проворчал в ответ. Кэп повернулся к Рэйнберду:

– Вместе с тем я считаю, что в роли индийских сипаев вы зашли слишком далеко.

– Вы считаете? Значит, вы так и не поняли. – Он переводил взгляд с Кэпа на Хокстеттера и обратно. – По-моему, вы оба проявляете чудовищное непонимание. У вас здесь два детских психиатра, и если это общий уровень, я не завидую детям с нарушенной психикой.

– Критиковать легко, – подал голос Хокстеттер. – В этой...

– Вы просто не понимаете, как она умна, – перебил его Рэйнберд. – Не понимаете, насколько быстро она ориентируется в цепи причин и следствий. Иметь с ней дело – это все равно что пробираться через минное поле. Если бы я не подал ей идею кнута и пряника, она сама бы до нее додумалась. Сделав это первым, я еще больше укрепил ее доверие ко мне... иными словами, превратил минус в плюс.

Хокстеттер открыл было рот. Кэп остановил его движением руки и обратился к Рэйнберду. Он говорил с ним мягким примирительным тоном, какой не приходилось слышать кому-нибудь другому... но ведь это и был не кто-нибудь, а Рэйнберд.

– И все же факт остается фактом – вы несколько ограничили возможности Хокстеттера и его людей. Раньше или позже она сообразит, что ее главна просьба – увидеться с отцом – не будет удовлетворена. Кажется, мы все сошлись на том, что пойти ей в этом навстречу значило бы навсегда потерять ее.