Воспоминание

Она делала так не потому, что хотела облегчить боль. Говоря по правде, Алиде иногда казалось, что она могла бы родить, не отрываясь от вышивки.

На самом деле она держала руку девушки затем, чтобы дух ее ребенка вернее вошел в младенца, которого родит она. Слова молитвы Алида шептала на ухо несчастной девушки, казалось, уже несколько часов:

— Боже милостивый, сделай так, чтобы дух этого ребенка вошел в меня…

Через какое-то время присутствующим показалось, что девушке стало немного лучше, хотя она и лежала неподвижно, и также неподвижен был ее вздувшийся живот. Казалось, что и ребенок внутри нее тоже больше ни на что не надеялся, а смирился с приближением смерти.

Когда Алиде показалось, что девушка уже в агонии и вдыхает в последний раз, она придвинулась к ней всем телом. Со всей силой, всем, что в ней было, Алида молилась Богу, чтобы он послал ее ребенку дух сына этой женщины.

Когда та почувствовала дыхание Алиды на своем лице, ее ресницы затрепетали, и после нескольких попыток ей удалось чуть-чуть приоткрыть глаза. Когда она увидела Алиду, чьи глаза были закрыты в страстной молитве, девушка, казалось, пришла в себя.

К удивлению Алиды, которая полагала, что девушка без сознания, пальцы той слегка сжали ее пальцы. Дыхание девушки было слабей, чем дыхание котенка, но чувствовалось, что в ее теле еще теплится жизнь.

Девушка заговорила, и так тихо, что расслышать ее могла только Алида. Остальные женщины в комнате суетились, пытаясь выглядеть занятыми, так что никто не обратил внимания на шепот умирающей:

— Мой ребенок станет твоим ребенком, А твой ребенок — моим. У них будет один дух, хотя и два тела, Они будут жить вместе и вместе умрут.

Говорила она на плохом английском, так что при обычных обстоятельствах Алида поняла бы ее с трудом. Но то, что сейчас их объединяло — рождение новой жизни — сделало слова девушки кристально ясными. Алида прекрасно расслышала ее и не сомневалась, что то, что она сказала, запечатлелось в ее сердце навсегда.

— Выньте у меня ребенка, — прошептала девушка. При этих словах Алида побелела. Вынуть ребенка — это значит распороть женщине живот, чтобы она умерла еще более мучительной смертью, чем сейчас.

— Чего цыганка говорит? — переспросила Берта. Для нее каждый, у кого кожа была не белая, как у англичанина, был «цыганом».

Девушка повторила чуть громче:

— Выньте моего ребенка.

Алида заколебалась, но тут девушка со , всей силой схватила ее за руку и, близко придвинув лицо, выдохнула:

— Выньте моего ребенка!

— Да, — прошептала Алида и в ответ взяла девушку за руку. Она-то знала, каково это — быть матерью. — Выньте ребенка, — приказала она. Четыре служанки и повитуха не двинулись с места, смотря на нее с таким видом, как будто она не понимала, что говорит. Увидев это, она почти закричала на них:

— Да выньте же ребенка! Я вам приказываю. Вынимайте!

Первой отреагировала повитуха.

— Мне будет нужен нож, — сказала она онемевшей служанке, которая стояла позади нее. — Большой и острый, и подтолкнула ту к двери.

У Алиды не было больше времени думать. Три схватки последовали одна за другой, и она поняла, что ее собственный ребенок родится вот-вот. Она сама принялась молиться, уже не стараясь делать это тихо, напротив, специально так, чтобы девушка наверняка ее услышала.

— Пусть соединятся наши дети, — молилась она. — Пусть они сольются. Дай мне сына этой женщины. Дай мне его вместо моего ребенка.

Все, что было потом, казалось, произошло в одно и то же мгновение. Насмерть перепуганная служанка вернулась с кухонным ножом, а, плод Алиды начал протискиваться в родовой канал. И тут повитуха одним быстрым движением вспорола живот девушки и вытащила на свет ее почта задохнувшегося младенца.

Везде была кровь. Было просто удивительно, как в такой крошечной девушке могло помещаться столько крови. И, кажется, с Алидой тоже было что-то не так, поэтому в течениe некоторого времени никто не мог донять, где тут чья кровь.

Все испытали такой ужас, глядя на двух матерей, что почти позабыли о младенцах. Все еще привязанные пуповинами к матерям, которые в тот момент обезумели от боли, и казалось, обе умирают или уже умерли, оба младенца лежали поперек друг дружки, как новорожденные щенята

Один младенец был мужского пола — огромный мальчик, с черными волосами на голове и черными глазами, и кожа его была цвета бледного меда. Другой была девочка — вся бело-розовая, как капелька росы. У нее были золотые волосы, а кожа похожа на сливки.

Было похоже, что оба младенца обнимаются, ища друг у друга того комфорта, которого только что лишились. Поскольку никто их не подкидывал вверх и не пошлепывал по тельцам, они и не плакали.

Наступил хаос. Все кричали, что нужно принести еще простынь и соломы, чтобы промокнуть лужи крови. Повитуха суетилась, потому что понимала: настал момент, когда она должна доказать, что не зря ела весь этот год. Никто не заметил, как явилась кормилица.