Воспоминание

И еще Алида увидела простодушные голубые глаза этой женщины, открытые и невинные, как у котенка. Это была женщина, которую не мучили и не ненавидели в течение всей ее замужней жизни, как Алиду. Алида скорее умерла бы, чем признала это, но чувство, которое возникло сейчас в ней, было завистью. Толстая немолодая крестьянка не была рождена красивой или богатой. Ее единственные дети умерли, едва появившись на свет. Но взамен их она, словно с Божьего благословения, получила двух крепких, здоровых детей. Ее муж, несомненно, любит ее, служит ей защитой и опорой и не желает ей ничего, кроме счастья. А она, Алида, живет в огромном, великолепном доме, который Джон все еще продолжает достраивать, и замужем за человеком, который, если бы ему сказали, что она умерла, лишь пожал бы плечами.

Алида улыбнулась Мег так, словно та была посланницей королевы.

– Садитесь, будьте добры. Вы, наверное, устали после вашего путешествия? Могу я предложить вам стакан вина?

Мег, собиравшаяся встретить холодный прием, была смущена такой теплотой. Ей всего три раза в жизни доводилось пить вино, причем сильно разбавленное. И никогда вино не наливала ей в серебряный бокал белая рука леди.

Мег попробовала крепкое вино, и оно ударило ей в голову.

Алида села напротив Мег, расстелив вокруг себя полы платья из темно-красного вельвета, ожидая, когда будет выпито вино и съедены конфеты. Мег не решалась взяться за второй бокал, но Алида стала умолять ее выпить еще: она очень огорчится, если Мег откажется. В конце концов, – сказала Алида, – я в огромном долгу перед вами. Вы столько лет заботились о моей дочери, разве не так?

– Да, – ответила Мег. Ее охватили расслабленность и блаженство, и она неожиданно поняла, почему мужчины так любят вино. И почему они не хотят, чтобы женщины пили. Когда испытываешь такие чувства, бессмысленно говорить о том, что может и что не может женщина… Во всяком случае, Мег сейчас была абсолютно уверена в себе. Она могла бы сделать что угодно.

– Расскажите мне про мою дочь, – сказала Алида наисладчайшим голосом. – Конечно, если вы хотите про нее рассказывать. Я боюсь, что сейчас она больше ваша дочь, чем моя.

– Ох, нет, ни в коем случае, – сказала Мег, зная, что лжет. Оба ребенка были ее. Но смутное чувство, возникшее благодаря вину, подсказывало ей, как следует поступать.

– Тогда вы не будете возражать против того, чтобы поговорить о них? – сказала Алида, тонко намекая на то, что она хочет узнать об обоих детях. Затем, нахмурившись, она забрала бокал у Мег, испугавшись, что та заснет.

Ничего на свете не хотелось Мег больше, чем рассказывать о своих детях. Иногда ее просто бесил Уилл, когда он думал только о своей ферме, но не о них. Однажды он очень жестко сказал ей: «Не надо так привязываться к тому, что не твое». Она рассмеялась, потому что никто не был так привязан к детям, как он. Иногда Мег думала, что его любовь к ним сильнее ее любви. И именно потому, что его любовь такая сильная, он не мог говорить о них.

– Они странные дети, – нежно проговорила Мег. Ее мысли перенеслись на ферму. В сравнении с этим богатым домом ферма была очень бедной, но при всем этом она не отдала бы ни одной розочки с их двора за все это богатство. В те два дня, когда она ждала встречи с ее светлостью, ее не покидало чувство, что в этом доме есть что-то… да, что-то нездоровое. И теперь она желала лишь одного: побыстрее выполнить свою задачу и отправиться домой.

Ей доставило удовольствие вернуться мыслями на ферму, к Уиллу и детям, к их бесхитростному миру.

– Дети так похожи друг на друга, как будто это две части одного целого. Когда один проголодается, другой тоже голоден. Если один из-за чего-то заболеет, другой заболеет из-за этого же. Они любят одни и те же цвета, одну и ту же пищу. У них одинаковый характер. Они оба любят… – Мег задумалась, подыскивая слово. – Еще они оба любят играть и возиться, как обычные деревенские дети, – сказала она наконец.

Напрягаясь, Алида пыталась понять то, что она сейчас слышала. «Как несправедливо», – думала она. Дети любили все то, что она обычно подавляла.

Мег продолжала:

– Иногда дети часами не говорят друг с другом – у каждого своя работа на ферме, но можно спросить их, о чем "ни думают, и окажется, что об одном и том же.

Глаза Мег стали задумчивыми. Никого в жизни она не любила больше этих детей. Она была уверена, что никогда не попадет в рай из-за этой мысли, но иногда она была почти рада тому, что ее собственные дети умерли, ведь иначе она не могла бы провести эти годы с Талисом и Калли. Ее собственные дети не могли бы быть такими занимательными; они никогда не смогли бы вскочить на огромного черного коня и скакать на нем по полям и лугам. Ее собственная дочь никогда не рассказывала бы сказки по вечерам у огня.