Воспоминание

Голова Мег поднялась, может быть, немного резко, так что она почувствовала головокружение. Как могла она подумать, что у этой женщины злые намерения? Наверное, ее сердце разрывалось от того, что ее милая восхитительная дочка была не с ней. Конечно, ей хочется узнать про нее все. Мег не пришло в голову, что, рассказывая Алиде все про ее дочь, она рассказывала ровно столько же и про мальчика, которого Алида, возможно, ненавидела.

– Дети думают и все делают в одном и том же темпе, и интересуются одним и тем же, – говорила Мег, думая о том, как это умно она сделала, что мимоходом упомянула про обучение. К моменту, когда она закончит рассказывать, леди Алида сама будет готова просить Мег нанять учителя для своей дочери.

22

Начав говорить о детях, Мег уже не могла остановиться. Девять лет жить вместе с ними, любить их – и никому о них не рассказывать! Ей было нельзя говорить о своих детях с соседями, потому что они очень отличались от их детей. На всех деревенских праздниках, если Уилл и разрешал им там присутствовать, они стояли в стороне от других детей. И люди инстинктивно понимали, что Калли и Талис совсем не такие, как их дети.

Сейчас же Мег могла говорить сколько душе было угодно. И она говорила. Она рассказывала о высокомерии Талиса, о том, как он иногда задевает чувства Калли. Талис никогда и не думал извиняться, если ему случалось обидеть Калли. Но вечером он клал в ее тарелку лучшие куски мяса. Тогда Калли, чтобы его отблагодарить, предлагала ему лучшие куски хлеба.

– Если вы будете отдавать все лучшее друг другу, вы в конце концов умрете с голоду, – не раз говорил им Уилл. Дети непременно возражали. Талис даже начинал длинную речь о том, как он и Калли не выносят друг друга, и Калли кивала, подтверждая его слова. Оба были слишком горды, чтобы признаться, чем они были друг для друга на самом деле.

– Их невозможно разлучить, – продолжала Мег. – Они не будут спать в разных комнатах. И они… – Она запнулась и в задумчивости посмотрела в сторону. – Они разговаривают друг с другом… мысленно

В смущении она посмотрела на леди Алиду. Лицо ее светлости выражало интерес, но в нем читалось и нечто вроде отвращения. Мег решила, что будет лучше не рассказывать про мысленные разговоры.

– Когда один порежет пальчик, другой чувствует это. Если ударите одного, другой тут же это почувствует. – Ни кто из детей не говорил об этом, но она очень хорошо помнила, как осторожно садилась Калли, когда Уилл выпорол Талиса.

Алида слушала, и с каждой новой фразой, произносимой Мег, ее все больше охватывала злоба. Вот доказательство того, что ее молитва не осталась без ответа. Господь не ответил на множество молитв, которые она вознесла к нему за девять месяцев ее последней беременности, которые она провела на коленях. Он не подарил ей сына. Но она молилась о том, чтобы в ее ребенка вошел дух той иностранки, и на эту молитву она получила ответ. Почему, почему он не мог откликнуться на ее просьбу о мальчике? О ее собственном мальчике, о наследнике? О сыне, здоровом душой и телом?

А старуха продолжает кудахтать о том, какие, мол, дети прелестные, добрые, любящие, как им нравится помогать другим людям. Это становится невыносимо! Ее пора остановить!

– Хорошо, – сказала Алида, – но у них должен быть хоть один недостаток. Или они не живые люди?

Спина Мег одеревенела от одной только мысли, что ее дети не были лучшими из того, что есть на свете.

– Да, конечно, у них есть недостатки. Они… – Она запнулась, но вспомнила, что женщина была матерью Калли и ей можно довериться. – Они ревнивы, – сказала она нежно. – Они оба очень ревнивы

Алида слегка улыбнулась

– Но это, пожалуй, не такой уж большой недостаток. Мы все умеем ревновать. Пожалуйста, выпейте еще вина. Если вы не расскажете, каковы их дурные качества, я не смогу поверить в их достоинства.

Мег решила, что в этом есть смысл. Ведь, с другой стороны, не одно ли тщеславие удерживало ее от того, чтобы рассказать этой женщине всю правду о ее собственных детях?

– Их ревность сильнее, чем у большинства людей. Гораздо сильнее. Хуже всего Талис. Он не выносит, когда Калли обращает внимание на что-то кроме него. Однажды у нас был один мальчик, он дал Калли книгу. Талис несколько раз выходил из себя, потому что Калли смотрела на книгу этого мальчика. Талису постоянно нужно все ее внимание.

– А девочка? – Алида не смогла заставить себя назвать ее своей дочерью.

– Она… – Мег снова запнулась. Каким словом назвать главный грех Калли? – Калли поклоняется ему, – сказала она наконец.

Какое– то время Алида не могла произнести ни слова.

– Поклоняется ему?

Алида побледнела. Похоже, этот мальчик действительно был от дьявола.

– Нет, – быстро сказала Мег, безошибочно прочитав выражение лица леди: в нем отразился ужас. – Я не имею в виду, что она грешит против Бога. Она… – Как бы это объяснить леди Алиде? Сейчас Мег очень хотелось уметь говорить так складно, как умела Калли. – У Талиса очень развито представление о чести. Да, именно это слово. Честь. Он все время говорит о чести мужчины и о том, что мужчина не может врать.