Воспоминания

– Да. – Ванесса тихо вздохнула. – Другие всегда нажимали на меня. Только познакомятся и в ту же ночь стремятся затащить в постель. Я попыталась объяснить Джону, что именно я чувствую, и он понял. Он сказал, что после смерти своего малыша порвал с женой и два года ни с кем не спал. Просто не хотел. Ему казалось, что с ним что-то не в порядке, но все оказалось не так. Он просто оцепенел, что ли.

Линда кивнула:

– Все верно. Такое часто случается.

– Знаешь, он спросил, случалось ли со мной нечто, что заставило бы меня чувствовать так, как я себя чувствую. – Она улыбнулась и пожала плечами. – Но я ответила, что я такая сумасшедшая с рождения. – Ванесса рассмеялась, но смех получился неуверенным, в ее взгляде застыл немой вопрос, который она, казалось, задавала Линде.

Линда ответила ей очень спокойно:

– Мне кажется, ты перенесла тяжелый удар, когда умерла твоя мама, затем судебные дела об опеке. Тогда ты не знала, как все обернется.

– Да, – проговорила задумчиво Ванесса. – Кто-то заикается. А я – фригидная.

Глаза Ванессы смотрели печально, когда она вновь взглянула на Линду. Линда покачала головой:

– Вовсе не обязательно. Более того, я серьезно сомневаюсь в этом. Ты же ни с кем не занималась любовью, Ванесса, так что пока просто не знаешь себя.

– Да, это правда. Я – ничто.

Ванесса разочаровалась сама в себе, и Линда почувствовала сострадание к ней.

– Дай себе время. Джон, видимо, отличный парень. Может быть, он будет многое для тебя значить.

– Может быть. – Ванесса вновь вздохнула. – Если я ему позволю…

Нельзя сказать, чтобы Ванесса не догадывалась о своих проблемах. Она даже начала задумываться о них, что обрадовало Линду. Может быть, в конце концов она справится с ними. Блокировка, возникшая так много лет назад, наконец начала причинять ей беспокойство.

Две ночи Линда плохо спала, плод опустился и тянул с такой тяжестью, что стало очень трудно ходить. То и дело выступала испарина, она чувствовала себя несчастной и беспокойной. В пять утра Линда проснулась и села на кровати, спина болела, сердце учащенно билось, она не могла спать, в конце концов, перестала стараться заснуть и поднялась приготовить чашку кофе. От кофе у нее начались судороги, и к семи часам, когда проснулся Тэдди, она чувствовала себя как лев, запертый в узкую клетку.

– Во сколько ты встала, любимая?

Он удивился, увидев ее проснувшейся и такой деловой. С шести часов она уже побывала в детской, вновь перевернув все веши и в который раз проверив чемоданчик, собранный для младенца. Уже несколько месяцев он не видел ее столь энергичной. Внезапно лицо Линды исказилось, Тэдди внимательно всмотрелся в нее.

– Что-то случилось?

Он спросил ее как бы между прочим, а Линда между тем продолжала проверять свои вещи на туалетном столике.

– От этой чертовой чашки кофе у меня начались судороги. – Как только она это сказала, лицо ее опять исказила боль, она схватилась за живот и тут внезапно поняла, в чем дело. Подняв голову, она с удивлением посмотрела на Тэдди, затем широко улыбнулась. – Господи Боже мой, кажется, у меня начались роды.

– Во сколько ты встала?

– Около пяти. Мне как-то не спалось, поэтому я пришла сюда и занялась делами.

Он усмехнулся, глядя на нее:

– Да, для врача ты не слишком грамотна. Когда начались схватки?

– Около пяти тридцати.

Но они были такие слабые, что она даже не поняла, что начались роды.

– Почему ты не позвонила врачу?

– Уже?

Он кивнул:

– Уже.

Ей сорок лет. Тэдди больше не собирался играть в эти игры и тянуть до последней минуты. Он настоял на том, чтобы немедленно отвезти ее в госпиталь, хотя схватки едва только начались. Все казалось приключением, когда она приняла душ, надела чистое платье и поцеловала его на прощание:

– Когда вернемся сюда, мы станем мамочкой и папочкой.

Тэдди улыбнулся, он с нежностью поцеловал Линду. В последние недели они не могли заниматься любовью, и он изголодался по ее телу.

– Поскорее уносите отсюда свою задницу, доктор Эванс, не то я изнасилую вас прямо здесь, в коридоре.

Но как только он это произнес, Линда почувствовала первую настоящую острую боль и удивленно вскрикнула. Тэдди подхватил ее под руку, чтобы она не упала.

– Кажется, любимая, нам лучше двинуться в путь. Последнего ребенка я принимал на квартире двадцать пять лет назад и, честно говоря, не умираю от желания повторить это еще раз.

– Трусишка, – проговорила она улыбаясь.

Когда они приехали в госпиталь, Линда начала волноваться. Боли стали появляться через регулярные промежутки времени. Она всем улыбалась и буквально кипела от энергии и возбуждения. В госпитале Тэдди помог ей распаковать чемодан, и когда вернулся в палату, она уже лежала в кровати в розовом госпитальном халате, волосы красной лентой связаны на затылке.

– Господь милосердный, ты выглядишь так, словно собираешься сниматься в кино, а не рожать.

Линда сияла гордостью, перенося очередной приступ боли.

– Разве не так выглядят женщины, когда рожают детей?

– Не знаю, спроси у специалиста.