Воспоминания (1865–1904)

Данилович, как большой педант, строго следил, чтобы цесаревич уходил из собрания не позже 9.30 вечера, и когда он в дружной беседе с офицерами иногда пропускал этот час, Данилович к нему подходил, вынимал часы и говорил: «Николай Александрович, половина десятого прошло, пора спать». Наследник делался бледным, ему это было, видимо, неприятно, меня же и всех товарищей это коробило, мы находили, что со стороны Даниловича это бестактно ставить наследника в такое неловкое положение. Наследник ни слова не произносил, сейчас же вставал, прощался и уходил, стараясь показать вид, что ему это не неприятно, иногда прибавлял: «однако, как скоро время идет», «однако пора спать». Выдержка у него была удивительная, впрочем, это была характерная черта у всех лиц царской семьи.

В середине июля на полковом стрельбище произведено было предварительное испытание офицерам в стрельбе из винтовок для допущения их к участию в состязании стрельбы в цель на призы.

Это испытание было значительно труднее зимнего, так как тогда испытание происходило в закрытом помещении, атмосферные явления и ветер не влияли на полет пули, на воздухе же малейший ветер уже отклонял пулю и надо было сообразить, насколько надо целить правее, левее, выше или ниже, чтобы попасть в центр цели. Я все же выполнил условия на право участия в состязании, не сделав ни одного промаха, но сумма квадратов была значительно больше, чем когда я стрелял зимой, а именно 342.

Всех офицеров, выполнивших условия, из бывших на лицо было 11, я среди них был пятым. Наследник был очень хорошим стрелком и также выполнил условия – был третьим, у него число квадратов было 237.

29-го июля состоялось состязание на Красносельском лагерном стрельбище. В приказе по полку[207] было отдано:

«Завтра в 9 ч. утра в Красносельском лагерном офицерском стрельбище будет произведено в присутствии начальника гвардейской стрелковой бригады состязание в стрельбе в цель на призы из винтовок.

Список гг. офицеров, выполнивших условия на право участия в состязании в стрельбе в цель на призы из винтовок:

Одетыми быть в сюртуках».

На этом состязании я осрамился, был в каком-то нервном состоянии и сделал один промах. Очень мне это было досадно. Наследник, хотя и не сделал ни одного промаха, но у него оказался большой квадрат, не дающий право на приз.

Накануне этого дня был маневр верстах в 15-ти от Красного близ деревни Пески, погода была ужасная, лил дождь, было сыро, неприглядно. По окончании маневра сделали привал, пили чай и закусывали под огромной березой. Бывший с нами фотограф снял с нас группу, когда мы сидели за столом. Наследник был в накинутом пальто, великий князь в бурке. Группа вышла в тумане из-за дождя, моросившего все время.

31-го июля состоялся высочайший смотр войскам на военном поле. <…>[208]

6-го августа полк праздновал свой полковой праздник как обычно, с тою разницею, что наследник, как служащий в полку офицер, был одним из хозяев праздника наравне со всеми офицерами, и принимал гостей, и угощал их. Ночью, с разрешения Даниловича, наследник оставался в собрании до двух часов.

По окончании лагеря наследник был отчислен, мы провожали его, сохранив самую лучшую благодарную память о первой его службе в полку.

Дома у меня все было в течение лета благополучно. Моя мать жила на Каменном острове у Грессеров, младшая сестра с нею. Старшая же на Сергиевке у своих друзей Лейхтенбергских. Я каждую субботу приезжал из лагеря и обыкновенно заезжал к двоюродному брату градоначальнику Грессеру и с ним на его чудном катере отправлялся к ним на дачу, где и ночевал. Моя мать была окружена лаской и любовью, и я был за нее спокоен. В Петергофе я бывал иногда и навещал там осиротевшую семью Миллера и милую ему Эмму Егоровну Флуг, с которой так легко всегда было говорить, вспоминая покойную Алису Михалкову, которую она воспитала и так страстно любила.

25-го июня был полугодовой день ее смерти, я был на дорогой могиле в этот день, где служили панихиду. Михалкова не было, он был с детьми в Назарьеве, откуда он прислал мне очень ласковое письмо, написанное им как раз в этот день, с описанием их жизни в Назарьеве и с подробностями о детях, очень меня звал приехать, но у меня отпуска в этом году не было и я не мог никуда поехать.