Воспоминания

Одновременно надо было формировать преподавательский корпус. Беседу с первым претендентом на место в штате школы Самуилом Исааковичем Литератом мы вели втроём – Д.В. Ширков, Б.В. Чириков и я. С.И. кончил в 1939 г. Львовский университет (в Польше), когда это был один из лучших университетов Европы. После войны он преподавал в школах Кемеровской области, был там завучем и директором. И вот мы задаём ему вопросы по физике. На каждый вопрос он сначала даёт неверный ответ.

Например,

- Почему спутник не падает на Землю?

- Потому что силы тяжести и центробежная уравновешивают друг друга?!?

- Но если сумма сил равна нулю, то тело должно двигаться равномерно и прямолинейно.

И тут на наших глазах происходит чудо. Давно заржавевшие колёсики в мозгу начинают вращаться, и он приходит к правильному ответу.

Подобное произошло три раза, мы решили, что С.И. способен к переобучению и готов к нему. Он был принят в ФМШ и назначен завучем. Это был замечательный человек и учитель. Если на занятия не являлся преподаватель истории, он квалифицированно проводил урок истории. Дети любили его.

После первого опыта Ширков и Чириков доверили мне проверку претендентов на преподавание физики в ФМШ, и года 2-3 я единолично принимал собеседования у всех новых претендентов, считая заранее пригодными почти без разговоров научных сотрудников, которые кончили МГУ, ЛГУ, МФТИ, Харьковский университет и наших хороших студентов и аспирантов.

Идея была проста – кандидат должен ответить примерно на те же вопросы, которые мы задаём поступающему к нам школьнику – в несколько облегчённом варианте. Ни один человек с педагогическим образованием не сумел выдержать собеседования. Мне пришлось отказать и одной выпускнице Ленинградского университета, не сумевшей внятно рассказать мне о предмете своих собственных исследований. Поначалу я отказал в приёме на работу и Борису Найдорфу (кончил Казанский университет), поскольку он не ответил на вопросы. Затем у меня попросили повторить испытание, указав на некий героический факт его биографии. Через месяц он с успехом сдал собеседование и успешно работал в ФМШ до 1968г., серьёзно повысив за это время свою квалификацию. Он был хорошим преподавателем, интересовавшимся вопросами психологии. Школьники любили его.

Через такое собеседование прошло много сотрудников Сибирского отделения, иногда с положительным, иногда с отрицательным итогом. Галина Александровна Кутузова стала одним из ведущих преподавателей ФМШ. Она работала здесь почти до самой смерти в 2002г. Я запомнил два отказа. Сотрудник Института теплофизики М.А. Гольдштик, человек очень высокой квалификации, претендовал на позицию лектора. Я отказал ему, ибо его метод объяснения явлений основывался на понятиях высокого уровня типа «гироскопических сил» и т.п. даже в тех случаях, когда можно было дать простое объяснение в терминах базисных понятий механики. На мой взгляд, это было недопустимо на начальном уровне обучения. После этого он не раз подходил ко мне, предлагая всё новые примеры явлений окружающего мира, для которых объяснение в терминах базовых понятий казалось ему либо невозможным, либо сложным. Мы сохранили дружеские отношения на много лет. Замечательного физика моего друга Аркадия Исааковича Вайнштейна (в то время студента НГУ) пришлось отстранить от преподавания из-за того, что ему не удавалось «опуститься» до достаточно простого уровня объяснения. (Долгое время бывало трудно понять и его выступления на научных семинарах. Потребовалось немало лет, чтобы он откорректировал свой стиль изложения.)

Чтение курса в ФМШ было для меня очень интересным, оно доставило мне настоящее удовольствие. Я считаю элемент импровизации полезным в лекции для людей, интересующихся предметом. Здесь неизбежны небольшие ошибки. Замечания слушателей, исправляющие их, оживляют лекцию. Иногда я сам замечаю их раньше. Тогда поучительны мои мотивировки того, как я заметил неточность, и способ исправления ошибок. Но однажды (при повторном чтении курса) я вдруг решил, что ведущие и ведомые колёса автомобиля должны крутиться в разные стороны и на лекции убеждал в этом школьников. Как мне было стыдно уже через полчаса! На следующей лекции я объяснился со школьниками. Я признался в этом и своим студентам, которые потом долго издевались надо мной.