Воспоминания

Между большим домом Короткевича у самого болота и домом бабушки стоял старенький деревянный флигель, который Короткевичи сдавали внаём семье Фейгиных. Это была небогатая еврейская семья, соблюдавшая Закон. Глава семьи был страховым агентом. Он часто заходил к нам, и мы тоже бывали гостями в их доме. Две дочки Фейгиных, Вера и Роза, были нашими сверстницами. Мы проводили целые дни с ними во дворе и на улице, играя в мяч, серсо, палочку-выручалочку и прочие детские игры. Зимой катались на салазках и играли в снежки. В семье Фейгиных, людей простых и добродушных, мы с братом впервые узнали вкус мацы и пристрастились к ней.

Другое воспоминание раннего детства — еврейская свадьба. В соседнем квартале, ближе к собору, была аптека. Владелец ее, старик Бройдо, выдавал свою дочь замуж и пригласил на свадьбу бабушку. Бабушка взяла нас, и я впервые увидел старинный еврейский свадебный обряд — невесту и жениха под хулой. Невеста и жених были влюблены друг в друга. Они смущались и конфузились от наплыва гостей, но свадьба протекла весело, красиво и трогательно. У меня на всю жизнь осталось теплое воспоминание о ней. Православную свадьбу я увидел значительно позже.

Накануне русско-японской войны Конотоп был типичным захолустьем с огромными непросыхающими лужами, где «тонули кони» и было очень мало мостовых. Две церкви, внушительная белокаменная тюрьма, казначейство и присутственные места, городская управа, земская управа, полиция — вот и все достопримечательные здания города. Украшением города были городская больница и городская библиотека с богатым фондом книг. Сам старый город состоял из двух коротких улиц с лавками и обширной базарной площадью, где стояли возы крестьян, привозивших овощи, крупу, муку и прочие незамысловатые продукты своего хозяйства. В городе было всего три-четыре мануфактурных и столько же галантерейных лавок, две-три гастрономических и столько же бакалейных лавок и пивоваренный завод. Окрестные помещики имели в городе свои дома. Большое шоссе соединяло город с вокзалом железной дороги Киев-Конотоп-Курск-Воронеж.

Просветительных учреждений в городе было немного: коммерческое училище, где было открыто только четыре младших класса, женская прогимназия (неполная), два ремесленных училища и несколько земских и церковно-приходских школ.

Население города, насчитывающее в начале столетия около 15 тысяч человек, в основном состояло из украинского мещанства, небольшого числа русских чиновников и 40 рабочих железнодорожных мастерских.

В Конотопе была большая еврейская община — около двух-трех тысяч человек, которая жила особняком. Основной массой их были владельцы небольших магазинов, приказчики, врачи, ремесленники-одиночки, рабочие и беднота, не знавшая в иной день, чем и как накормить свою семью. Община имела религиозную школу — хедер, где еврейских ребят обучали Закону, и синагогу, где собирались на молитву. Более зажиточные евреи отправляли окончивших хедер детей на учебу за границу.

Несмотря на враждебное отношение украинцев к евреям, в Конотопе еврейская община жила в относительном мире. Погромов не было ни в конце XIX, ни в начале XX веков. Мелкое антиеврейское хулиганство, особенно со стороны базарных мальчишек и школьников, было обычным явлением: считалось особым шиком ворваться в хедер или синагогу и дико заорать, чтобы нарушить урок или молитву. Драки между еврейскими и украинскими ребятами были часты, но еврейская молодежь умела постоять за себя.

Жизнь текла спокойно и неторопливо вплоть до русско-японской войны. С детства самой важной и наиболее повлиявшей на нашу дальнейшую жизнь чертой у нас была страсть к чтению. Когда мы с братом научились читать, книги оттеснили на задний план все детские игры. Бабушка не выписывала газет, но каждый год подписывалась на «Ниву» с приложениями. Велика заслуга издателя Адольфа Маркса в истории русской культуры! Ведь он дал небогатой русской интеллигенции собрание сочинений классиков, изданных хорошо и дешево. Мы с братом читали «Ниву» и приложения взахлеб, жадно дожидаясь очередного номера журнала. Мама в выборе чтения нас почти ничем не ограничивала. И до поступления в гимназию мы успели прочитать Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Гейне, Достоевского и Толстого. Многое мы, конечно, не поняли и понять не могли — всякий возраст, как известно, находит в книгах свое, наиболее понятное и любимое, — но представление о русской жизни XIX столетия у нас сложилось. Все это благодетельно сказалось на нашем развитии. Могу сказать, что первые понятия о том, что хорошо и что плохо, что честно и нечестно, справедливо и несправедливо, мы получили не только от матери и бабушки, но и от великих классиков русской литературы. «Нива» знакомила нас с наиболее крупными событиями русской и заграничной жизни. Пояснения матери, очень начитанной и умной женщины, весьма помогли нам в понимании событий.