Воспоминания

У нашей семьи была добрая знакомая Полина Семеновна Вербицкая, брат которой жил в Петербурге и был в хороших отношениях с Езерским, изобретателем тройной бухгалтерии. Благодаря ходатайству Вербицких, Езерский согласился принять меня бесплатно на свои бухгалтерские курсы. В декабре 1889 г. я отправился в Петербург учиться бухгалтерии.

Чтобы не возвращаться больше к Витебской гимназии, скажу несколько слов о некоторых товарищах, судьба которых известна мне. Пржевальский начал с успехом работать в газетах, но в полном расцвете сил почему‑то покончил с собою самоубийством. Имя Мурзич встретилось мне только раз лет через десять; в «Новом Времени» был напечатан его фельетон «О котах и сутенерах».

Глава четвертая. Гимназия и университет в Петербурге

Тройная бухгалтерия Езерского отличается от двойной тем, что каждая операция записывается не дважды, как в двойной бухгалтерии, на приход и на расход, а трижды: третья запись — в счете прибылей и убытков. Таким образом о доходности предприятия можно судить не только в конце отчетного периода, но и в каждый момент ведения дела. Кроме бухгалтерии, преподавалась еще коммерческая арифметика, коммерческая корреспонденция и торговое право. Курсы были, кажется, полугодовые.

Езерский очень любил свое дело. В день праздника по поводу годовщины основания школы он произнес речь, в которой говорил о чрезвычайной важности учета и, следовательно, бухгалтерии для всех деятельностей человека. Вы- хдоило так, что бухгалтерия — важнейшая наука, и что преподавать ее надо во всех средних и высших учебных заведениях.

Общество, с которым я встретился на курсах, вовсе не соответствовало моим интересам и уровню образования, за исключением одного лица. Это был Александр Андреевич Фаусек, брат зоолога Виктора Андреевича. Он был исключен из 8–го класса гимназии и потому поступил на бухгалтерские курсы. Происходил он из культурной семьи, обладал порядочным образованием и тонким эстетическим вкусом. Мы с ним сошлись и охотно работали вместе.

Комнату я нанял, помнится, за три рубля в месяц на углу Литейного проспекта и Невского в пятом этаже, окном во второй двор. Она была так мала, что кроме кровати в ней мог поместиться только ночной столик и стул. Она была отделена перегородкою от кухни так, что в ней было только пол–окна. Однажды Фаусек зашел ко мне в промозглый день, когда была оттепель; он невольно воскликнул, что такой дом, двор и комната бывают только у героев Достоевского. Вскоре, впрочем, с помощью своих новых товарищей я нашел более удобное помещение где‑то на Фонтанке.

В одно из воскресений я пошел с визитом ко Льву Николаевичу Лосскому. Я знал, что связь его с нашею семьей была укреплена за несколько лет до того знакомством с ним моего брата Онуфрия. По окончании кадетского корпуса он учился в Михайловском Артиллерийском училище в Петербурге и в свободное время часто посещал семью Лос- ских.

Лев Николаевич жил в Саперном переулке вблизи Преображенской церкви. Он был женат на дочери профессора Восточного факультета Голстунского, Евгении Константиновне. Ему было лет 35, а жене его тридцать лет. У них была дочь Люся (Людмила) семи лет. Они приняли меня хорошо и пригласили приходить к ним каждое воскресенье обедать и проводить вечер у них.

Лев Николаевич в это время приобрел уже известность, как талантливый присяжный поверенный, специалист по гражданским делам. С каждым годом он получал все более выгодные дела и средства его стали быстро возрастать. Кроме юриспруденции он любил еще музыку. Учиться играть на рояле он стал очень поздно, по окончании университета. Как только у него появились средства, он купил превосходный рояль и прекрасно исполнял произведения классической музыки, а также собственные композиции. Я любил слушать его соображения о запутанных гражданских делах, его четкое изложение сложных юридических конструкций с тонкими различениями понятий, но еще более нравилась мне его музыка.

Впрочем, мною он занимался мало. У него были сильные интересы вне семейной жизни. Он был красив, остроумен, любил ухаживать за дамами. В это время у него был роман с какою‑то артисткою. Молодая жена его догадывалась о его похождениях и очень страдала. Она была высокого роста, смуглая брюнетка, с оригинально красивыми тонкими чертами лица. Она хорошо знала русскую художественную литературу, любила декламировать отрывки из произведе ний Пушкина и других поэтов. На любительских спектаклях она выступала всегда с успехом.