Воспоминания

Многие философские школы исходят, нередко безотчетно, из той же предпосылки причинного воздействия предмета или, что еще хуже, предпосылку эту отвергают, но сохраняют важное следствие ее, именно убеждение в том, что идеальное бытие, сверхвременные и живые творения деятельности его, не могут быть предметом непосредственного созерцания. Поэтому, чтобы спастись от скептицизма, они должны строить более или менее искусственные теории, объясняющие, как возможны всеобщие и необходимые синтетические суждения, как возможно знание, выводящее за пределы индивидуально–психической жизни субъекта и т. п. Таких затруднений нет для моего интуитивизма, потому что, отбросив каузальную теорию восприятия и утверждая неприличную надвременную и надпространственную координацию субъекта со всеми предметами всего мира, я мог далеко уйти от всякого гносеологического идеализма и настаивать на данности в опыте самых разнообразных аспектов живой действительности.

Я резко разграничивал в составе познающего сознания субъективную и объективную сторону, именно интенцио- нальные акты субъекта, с одной стороны, и вступивший в сознание предмет, с другой стороны; я указывал на то, что только интенциональные познавательные акты субъекта суть индивидуально–психические переживания его, совершающиеся в настоящем времени, а предмет, данный в сознании, может принадлежать к любой области бытия: он может быть моим психическим состоянием, но может быть и чужим психическим проявлением или даже материальным процессом внешнего мира, он может быть временным процессом из области не только настоящего, но также прошлого или будущего, наконец, он может быть вовсе не временною отвлеченною идеею в платоновском смысле, или даже сверхвре- менным существом, каковым и оказывается человеческое я при точном наблюдении его.

После доклада был объявлен, как обыкновенно, краткий перерыв. Лица, близкие к «Логосу», успели обменяться между собою мнениями и после перерыва первым стал возражать мне С. Л. Франк, начав такими словами: «Мы были поражены содержанием доклада». Как и С. И. Гессен, выступивший вслед за ним, он говорил о вечности истины, но не предмета истины. Противники мои не усматривали, что новый путь, открытый мною, дает право вернуться к метафизике докантовской философии, вовсе не впадая в некритический натурализм. Кажущаяся простота решения вопроса и защита основной правды наивного реализма казалась им недостатком философской культуры.

Правда, очень скоро после этого спора С. Франк сам примкнул к интуитивизму и начал разрабатывать своеобразную форму его в своей книге «Предмет знания». В письме ко мне перед опубликованием этого труда он говорил, что мое «Обоснование интуитивизма» содержит в себе только факт интуиции, а его книга будет содержать в себе исследование онтологических условий возможности ее. Как раз в это время и я занимался тем же вопросом, подготовляяя к печати книгу «Мир как органическое целое» (сначала она была напечатана в журнале «Вопросы философии и психологии» в 1915 г.). Решение вопроса, данное Франком и мною, в основе глубоко различно. Однако многие отдельные исследования, произведенные в этом труде (например, о природе числа), я высоко ценю. Книга была использована С. Франком, как диссертация на степень магистра. Официальными оппонентами на диспуте были Введенский и я. Моя речь на диспуте, содержащая в себе изложение пунктов моего согласия и разногласия с Франком, напечатана в сборнике моих статей «Основные вопросы гносеологии».

Семейная жизнь наша текла мирно. Она была тесно связана с гимназиею: все члены семьи работали в гимназии или учились в ней и жила наша семья вместе с Марией Николаевной при гимназии. В 1904 г. гимназия была перенесена с Владимирской площади на Кабинетскую улицу в дом № 20 Тами и Дейчмана[20]. Это помещение было нанято в то время, когда дом еще строился; поэтому оно было целесообразно приспособлено к требованиям учебного заведения.

Заботясь о гигиенических условиях, Мария Николаевна пригласила инженера Тимоховича, изобревшего своеобразную систему вентиляции, и под его руководством ввела ее в гимназии. В каждом классе в стене у потолка были проделаны на улицу отверстия, от которых по потолку тянулись желоба, покрытые белой материей. Кроме того в каждом классе был электрический вентилятор, выкачивающий воздух из помещения. На место удаленного воздуха поступал свежий, просачивавшийся из желобов на потолке тонкими струйками. В помещении с такою вентиляциею воздух был свежий, как на дворе, и в то же время сохранявший равномерную температуру.