Воспоминания

На пожертвование Бахрушиных был также выстроен на Софийской набережной дом бесплатных квартир для вдов и учащихся девушек. В доме — общие рабочие комнаты с бесплатно предоставленными швейными машинами. Для детей вдов устроены школы — начальная и две ремесленные, для детей дошкольного возраста — детский сад. Тут же бесплатная столовая для девушек, московских курсисток. Полмиллиона рублей было пожертвовано на колонию для беспризорных детей в Тихвинском имении, полмиллиона на устройство народных домов.

Член Государственной думы А. Алферов после смерти Александра Алексеевича Бахрушина в 1916 году писал в «Русских ведомостях» 7* : «Коренной москвич, почетный гражданин Москвы в ней прожил почти целое столетие. (…) Я знал его уже глубоким стариком, он ходил, опираясь на палку, медленно передвигал ноги, был приветлив и всегда, хотя и с трудом, поднимался с кресла, чтобы приветствовать входящего гостя; взгляд его уже слабых глаз никогда не был рассеян; в них была видна сосредоточенность и работающая мысль. Много лет бывший московским гласным, он надеялся на московское городское самоуправление и все свои щедрые пожертвования направлял неизменно под крыло Москвы. Свои пожертвования он обыкновенно всесторонне обдумывал, вынашивая долго в себе свои предположения. Много пожертвовал на приюты и дело просвещения. Особенно охотно он отдавал свои средства на профессиональное образование. Его интерес к общественному делу оставался вечно живым. (…) Незадолго до своей смерти, в самые последние дни, А. А. очень был обрадован приездом Государя в Государственную думу, перекрестился, пожелал единения Царя с народом, а затем с интересом слушал, когда ему из газет читали думские речи.

Это был очень скромный человек. Он не любил говорить о своих пожертвованиях, и, например, его родной сын узнал о том, что он участвовал своими средствами в создании Московского коммерческого института, только после смерти отца. О скромности Александра Алексеевича говорит его последнее предсмертное решение. Он давно задумал и сделал уже пожертвование на учреждение в г. Зарайске больницы, родильного дома и амбулатории имени Алексея и Наталии Бахрушиных и сыновей. Перед кончиной он выразил твердое желание, чтобы имя Бахрушиных было снято с этого учреждения и чтобы оно называлось «Воимя св. Николая-чудотворца». Он пожелал, чтобы его воля была выражена письменно, и он, уже совсем слабый, потребовал, чтобы ему дали документ на подпись. Я видел эту подпись. Видно, что она далась с огромным трудом угасавшему человеку. Она мало даже похожа на подпись: несколько дрожащих черточек, среди которых только две буквы довольно разборчивы».

Генетический код этой породы людей необычайно устойчив, с восхитительным «однообразием» передаются из поколения в поколение такие добродетели, как скромность, патриотизм, доброта, сердечность, при наличии громадной энергии и целеустремленности. Читая переписку А. А. Бахрушина, создателя музея, изучая его деловые бумаги, поражаешься разнообразию его интересов, объединенных одним общим делом. Идет ли речь о делах фабрики или о покупке той или иной вещи для музея — это деловой человек, с прицельным взглядом, не позволяющий себя провести и надуть. Дело свое он знает хорошо. Трезвость делового человека его никогда не подводила. Сегодня нам очень может помочь изучение такой уникальной человеческой породы, как русские купцы-промышленники. Сочетание деловой хватки, холодной головы, сугубой расчетливости с беспредельной сердечностью, домовитостью, религиозностью, щедростью и создает этот уникальный тип. И книга Юрия Алексеевича в этом смысле замечательная, потому что она как нельзя лучше знакомит читателя с характером русского купечества, его бытом и бытием.

Из дневника В. В. Бахрушиной. 22 апреля 1900 года.

«Сегодня у нас были Сальвини вместе с Чекатто. (…) Удивительно любезен и с большим интересом смотрит собрание, хотя почти все оно состоит из артистов русских и ему, конечно, не знакомых. Спрашивает Леню (А. А. Бахрушина. — Н. С.): «Вы давно этим занимаетесь?» — «Восемь лет». — «Perbacco! 8* Значит, у Вас больше нет никакого дела?» — «У меня большая фабрика, которой я заведую». — «Perbacco!»"

Большую роль в расцвете русской промышленности играл так называемый семейный характер ее предприятий. Дело переходило из рук отца к сыновьям, и те были заинтересованы в наилучшем его функционировании. Семьи были большие, в основном дружные, да по-другому и быть не могло, так как любая ссора и несогласие прежде всего вредили делу. Только благодаря спаянности семьи Бахрушиных после смерти главы рода Алексея Федоровича стало возможным их дальнейшее процветание. То же можно сказать и о других славных купеческих династиях Прохоровых, Морозовых, Мамонтовых, Солдатенковых, Носовых, Щукиных, Боткиных и многих других.