Воспоминания

В начале ноября 1796 года государыня чувствовала себя не совсем здоровою. 4-го ноября за столом она говорила, что Рожерсон (лейб-медик) советует ей пустить кровь; «но я, – прибавила государыня, – хочу это сделать после праздников». Я был дежурным за столом и сам это слышал. 6-го ноября, поутру, мы, дежурные, приехали во дворец. Гоффурьер Шмаков сказал нам: «ступайте, дети, домой, стола не будет». Мы не заставили себе повторить это два раза и поехали в корпус. В тот день выпал первый снег. После обеда пошел я с товарищем гулять. Лишь только вышли мы на Дворцовую площадь, как увидели у фонарика несколько карет. Мы были оба дежурные, кареты у подъезда убеждали нас, что при дворе стол, а нас нет. Мы подумали, что Шмаков обманул нас (он любил иногда балагурить), побежали в корпус, оделись и явились во дворец. Было часа три за полдень. Первое, что мне представилось, при входе в тронную, был скороход, который, облокотясь на экран у камина, горько плакал. Я думал, что он что-нибудь напроказил, и что Шмаков велел посадить его в свечную, – обыкновенное наказание нижних придворных служителей. Я спросил скорохода, но не мог добиться от него ответа. Тут у окна увидел я гайдука в слезах. Вот и этот плачет! Что это такое? Вхожу я в кавалерскую комнату и нахожу тут князя Барятинского, Н. П. Архарова[33] и еще некоторых, даже члена придворной конторы Н., который никогда не приглашался к обыкновенному столу императрицы. У всех бледные лица, все шепчутся и беспрестанно входят в бриллиантовую комнату.

Любопытство мое возрастало; наконец, я узнал печальную истину: с государыней сделался удар. Час от часу кавалерская комната наполнялась, к вечеру съехалось много, сени были наполнены любопытными, ибо печальная весть разнеслась уже по городу. В эту минуту можно было видеть, сколько императрица была любима.

IV.

Вступление на престол Павла I. – Перенесение гроба Петра III в Зимний дворец. – Погребение Екатерины II. – Перемены при дворе. – Служба в Смоленск. – Ложная тревога. – Отставка.

К наследнику послан был обер-шталмейстер граф П. А. Зубов[34], Наследника ожидали из Гатчины всякую минуту. Часов в восемь вечера наследник прибыл. Любимец покойной императрицы граф П. А. Зубов, в мундире, растрепанный, без пудры, с отчаянием на лице, вышел из внутренних покоев и в тронной упал к ногам наследника и великой княгини Марии Феодоровны. Государь поднял его и пошел во внутренние апартаменты императрицы. В ту же ночь объявлено было о восшествии на престол Павла Петровича, и началась присяга. На другой день мы допущены были к телу государыни в ее опочивальне. Через несколько дней поставили гроб на трон, а потом перенесли на катафалке в белую залу. Итак, не стало Екатерины!

«Не стадо Великой,
Чья слава, яко гром,
Катясь в обширности эфира,
Всю землю обтекла кругом
И удивила царства мира!».

Тотчас по восшествии императора Павла Петровича на престол открыта была могила Петра III в церкви Александровской лавры, и гроб в другом новом гробе, с золотою короною на крыше, поставлен среди церкви. Пажи также дежурили при гробе. На другой день император Павел приехал вечером в лавру, нас всех выслали из церкви в коридор, в церкви оставались государь, митрополит Гавриил и несколько монахов. Что там происходило, мне неизвестно; но когда нам велено было войти в церковь и занять места около гроба, монахи накрывали его покровом, а государь отирал слезы. Перенесете останков Петра III в Зимний дворец было великолепно. Мороз был очень сильный, шествие продолжалось несколько часов, и нам в башмаках и чулках было очень чувствительно. Потом с такою же церемонией оба гроба перенесены в Петропавловскую крепость. Мороз был еще сильнее, при жестоком ветре. Мост наведен был от дворца прямо в крепость; тут переход не велик, но так как на таком малом пространстве не мог вытянуться весь кортеж, то передовые были собраны у Исаакиевского собора и, двинувшись оттуда и поровнявшись с дворцом, остановились, пока вынесли гроба и остальной кортеж присоединился. Это продолжалось также несколько часов.