Воспоминания

В понедельник 22 октября, в праздничный день Казанской иконы Божьей матери, я утром отправился к полковнику Марченко, бывшему в свое время инспектором классов строительного училища, а теперь (то есть в 1856 году) состоявшему по особым поручениям у главноуправляющего путями сообщения генерала Чевкина. Константин Иванович Марченко тоже узнал меня не вдруг, принял меня очень радушно, как родного. Узнав о причине моего приезда и о предстоящих мне хлопотах, он спросил меня, на какую же вакансию я желаю проситься у Чевкина? Когда я объяснил ему, что я, приехав из-за 1700 верст, из местности, где даже не получаются и приказы главноуправляющего, конечно, не могу знать о существующих вакансиях, тогда Марченко сказал, что к четвергу он постарается собрать необходимые сведения, а между тем советовал мне побывать у Брандта. Этот Брандт служил начальником отделения в штабе путей сообщения и у него сосредоточены были все сведения о вакансиях. Этот же Брандт был когда-то (в мое время) преподавателем русской словесности в строительном училище, и я был его слушателем в 1846–1847 годах, и он же пописывал фельетоны в «Северной Пчеле» под псевдонимом Я. Я. Я.^{96} Расставаясь со мною, Константин Иванович Марченко уверил меня, что ежели только подвернется подходящая вакансия, то он даст Чевкину обо мне самую лучшую рекомендацию, как об архитекторе, кончившем в 1848 г. первым курс наук в строительном училище. В этот же день, как праздничный, мы все, то есть я и брат с семейством, были приглашены на обед к Голеновским, куда я с этого же дня перевез и свой багаж, основав свою главную квартиру у Голеновских, так как их казенная квартира была громадной, и в ней для меня легко была отведена особая комната. Вечер этого дня провел я в семейно-родственном кругу. Во вторник и среду я рыскал по городу. Был в строительном училище. Конечно, никого из воспитанников не было уже мне знакомых, но с многими профессорами я увиделся и возобновил знакомство. Наконец, в среду, кажется, был и у Брандта. Сей муж принял меня отменно хорошо, потому что, занимаясь сам литературою, он был знаком и с моими братьями, а потому и дорожил их о себе мнением. Но, несмотря на это, результат моего визита был не совсем удачный, так как Брандт сообщил мне, что вакансий архитекторов вовсе нет, а есть вакансии архитекторских помощников, и то незавидные, в отдаленных местностях. Но он советовал мне, как и все видевшиеся со мною профессора, просить у Чевкина места, без указания вакансий, предсказывая мне в будущем (т. е. при открытии вакансий) — полный успех. Просить же ходатайства, или рекомендации генерала Ростовцева, никто не советовал, говоря, что Чевкин не любит рекомендаций. Но я, несмотря на это, все-таки не покидал мысли быть и у генерала Ростовцова. В четверг я опять был у К. И. Марченко, он сообщил мне, что есть вакансия архитектора в Москве в IV округе путей сообщения, и советовал мне опять пойти к Брандту и справиться об этой вакансии. Я сейчас отправился к Брандту и сказал ему о сообщении К. И. Марченко, но в ответ на это получил, что он, Брандт, не смел и упоминать об этой вакансии, равно как и об вакансии архитектора где-то в Сибири. Первое место, т. е. в Москве в IV округе путей сообщения есть место архитектора в чертежной, где нет никаких занятий по постройкам, и этот архитектор ведает только искусственной частью, т. е. составлением и рассмотрением проектов и чертежей, что на этом месте недавно состоял мой товарищ Бемгоцкий, который рад-радехонек был перевестись куда-нибудь, лишь бы не оставаться там. Выслушав это сообщение, я опять отправился к Марченко и заявил ему, что вовсе не желаю проситься на это место. Тогда и он посоветовал мне просить о месте Чевкина, не обозначая точно, о каком именно, а он будет иметь меня в виду. На вопрос же мой у Марченко, можно ли мне просить содействия генерала Ростовцева, Марченко отвечал, что это не мешает, так как Ростовцев состоит в большой приязни с Чевкиным и его рекомендация может быть очень полезной. Распрощавшись с Константином Ивановичем, я сообщил ему, что в субботу будет приемный день у обоих генералов и что я постараюсь быть у обоих. День пятницы 26 октября я просидел все время дома, то есть у сестры Саши, обдумывал и сочинял, а потом переписывал докладные записки к Чевкину и Ростовцеву. Во второй докладной записке к генералу Ростовцеву я распространялся несколько подробнее. Начав с того, что в 1849 году я был арестован, каковой арест впоследствии оказался ошибочным, я упомянул, что Ростовцев хлопотал за меня у графа Клейнмихеля, но что сей последний не внял этому ходатайству и в тот же год вышвырнул меня из своего ведомства, как носящего опальную фамилию, и откомандировал в военное ведомство с назначением городовым архитектором в г. Елисаветград. Далее я излагал, что, увидев всю неприглядность своей службы в военном министерстве в сравнении со службою своих товарищей по ведомству путей сообщения, я неоднократно просил графа Клейнмихеля о переводе меня опять в ведомство путей сообщения, но никакого ответа на свои просьбы не получал, и что неудачу свою по службе я вижу исключительно в своем ошибочном аресте, и что, наконец, я решился лично хлопотать о себе, для чего специально и приехал в Петербург.