Воспоминания

Представление о белом меньшинстве и черном большинстве не соответствует действительности. Безобразная агитация заграницы изображает апартеид как расизм. И Вы тоже виноваты в том, что к нам относятся некорректно. Но заметьте себе: мы пережили триста лет преследований и переживем еще триста.

Вашу просьбу о свидании с коммунистом и опасным террористом Нельсоном Манделой я вынужден отклонить. Этот человек в свое время был осужден с соблюдением всех требований закона и не может теперь все время принимать иностранных посетителей. Да, я готов его выпустить и отменить запрет его АНК, если он откажется от насилия. Пока уголовники отклоняют это требование, я их буду, не переставая, бить.

Впрочем, неверно утверждать, что я не хочу разговаривать с черными. Сотрудничество с черными бантустанами доказывает противоположное. Почему Запад этого не признает? Ведь Люксембург тоже считается суверенным.

В Намибии трудности существуют только потому, что Советский Союз и Восточная Германия хотят расширить сферу своего влияния в Африке».

Это было время, полное холода, непримиримости и самоуверенности. Тут при всем желании ничего нельзя было поделать. Это подтверждало оценку Пальме, что апартеид, в силу его сущности, нельзя реформировать, он должен быть уничтожен.

В-третьих, Ближний Восток. В пору моего пребывания на посту председателя Социнтерна вряд ли какая-либо другая тема столь часто занимала и так сильно отягощала рабочие органы Интернационала, как напряженные отношения между Израилем и его арабским соседом. Живое участие было обусловлено той ролью, которую израильская социал-демократия традиционно играла в нашем сообществе, чувством ответственности за судьбу той части европейского еврейства, которой удалось спастись от уничтожения и посвятить себя созданию национального очага. В середине семидесятых годов Бруно Крайский руководил тремя миссиями, которые не только собирали информацию на месте, но и изыскивали пути к достижению компромисса и установлению прочного мирного порядка, а также должны были учитывать построение отношений между израильтянами и палестинцами в будущем. Руководство комитетом по Ближнему Востоку перешло от Мариу Соареша к находчивому Гансу-Юргену Вишневскому, имевшему большие заслуги и в деле поиска мира в Центральной Америке.

Но какая пропасть лежала между мечтами и действительностью!

Особенно хорошо я осознал это весной 1978 года, когда по приглашению австрийского федерального канцлера присутствовал на длительной дискуссии между президентом Садатом и Шимоном Пересом, первым человеком находившейся тогда в оппозиции Партии труда Израиля. Перед мысленным взором открывалась картина региона, в котором связанные войной силы высвобождаются для мирных целей, а пустынные земли превращаются в цветущие сады. Год спустя, в июле 1979 года, Крайский пригласил в Вену председателя ООП Арафата и попросил также приехать и меня. У нас создалось впечатление, что Арафат уже тогда был готов к переговорам о мире, о мире, обеспечивавшем безопасное существование государства Израиль. За то, что мы пошли на такую встречу, нам досталось не только от наших друзей в Тель-Авиве и Иерусалиме. Однако практика должна была подтвердить и в этом случае: слишком долгое накапливание нерешенных проблем, как правило, не приносит пользу.

Осенью 1963 года египетский президент Насер, к которому я, впрочем, относился сдержанно, доверительно сообщил мне, что хотел бы поговорить с тем офицером, ставшим уже дипломатом, который противостоял ему в войне 1948 года. Я передал это сообщение в Израиль, но отклика не последовало. Не реагировать ради сомнительного выигрыша во времени — это было типично для милой бабушки, стоявшей во главе Израиля в качестве преемницы напоминавшего пророка Бен-Гуриона. Она же руководила Партией труда, игравшей важную роль в молодом государстве.

«Железная бабушка» Голда Меир после всего пережитого ее народом относилась с большим недоверием к доброжелательным советам. Кто лучше ее знал соседей? Кто мог ее, бывшего посла в Москве, убедить в том, что в деле урегулирования на Ближнем Востоке наряду с Соединенными Штатами должен сыграть свою роль и Советский Союз? Кто мог ей внушить, что не стоит делать ставку на выигрыш во времени? Были соратники, мыслившие не так примитивно, но мало чего решавшие, как, например, министр иностранных дел Абба Эбан, или даже такие, как президент Всемирного еврейского конгресса Наум Гольдман, оказавшиеся в хвосте событий. Уже в последние годы своей жизни он пытался убедить Пьера Мендес-Франса, бывшего французского премьер-министра еврейского происхождения, и меня принять участие в диалоге между представителями израильской и палестинской интеллигенции. Однако дальше попыток дело не пошло.