Воспоминания

Матрена Ефремовна царствовала в доме воспитанника своего деспотически: жалованье его отбирала до копейки и распоряжалась всем по своему усмотрению. Кормила графа сладко и одевала хотя по его вкусу, но по-барски. И надо отдать ей справедливость, что все это она делала дешево и сердито. Но бедную старуху ожидал удар: ее возлюбленный графчик стал запропадать от Цепного моста… К великому ее горю и злости, граф познакомился с будущей моей бабушкой, вдовою коммерции советника[25] Дудиной.

Марья Степановна Дудина была милая, добрая женщина. Рано овдовев, она доживала последние крохи, оставшиеся после смерти мужа, покоя последние дни 80-летней матери своей, Евфимии Ермиловны Макшеевой, и растя и воспитывая семь человек сирот: трех сыновей и четырех дочерей. Старшие дети, Екатерина и Александр, росли еще при жизни отца, когда было больше средств, и потому получили хорошее образование, а всем меньшим пришлось учиться на медные гроши. Видно, трудны были в то время обстоятельства бабушки моей, если она принуждена была совсем взять из пансиона вторую дочь свою, Анну, когда ей было только 14 лет. Но умная, дельная девочка от этого ничего не потеряла: она продолжала с помощью старшей сестры заниматься дома, а когда сестру ее выдали замуж, пристрастилась к чтению и сама окончила свое образование. Мария Степановна тогда сама существовала только тем, что, живя в остававшемся ей после мужа собственном доме, отдавала маленькие квартирки со столом, работала и продавала свою работу. В числе ее жильцов-нахлебников были два молодые, еще неоперившиеся, почтамтские чиновника: Федор Иванович Прянишников, впоследствии главный начальник почт, меценат и страстный любитель изящных искусств, после которого осталась замечательная коллекция картин, и другой — Николай Степанович Кожухов, впоследствии московский почт-директор. Этот даже породнился, с бабушкой, женясь на ее родной племяннице Александре Ивановне Яковлевой. Кстати, чтобы не забыть, расскажу, что мне передавала бабушка о своих жильцах.

«Оба милые, прекрасные молодые люди были, я их очень любила. Только пугали же они меня и детей, злодеи!.. Прянишников смолоду лунатик был: как ночь, и пойдет катавасия, начнет ходить, петь, целые обедни ведь служил… А Кожухов трусишка был страшный! Как только услышит, что Федор Иванович в своей комнате заколобродил, сейчас вскочит, схватит со стены ружье и давай бегать с ним по всему дому, как ошалелый, и кричит: «воры, воры, караул, помогите!» И ведь знал, перезнал, кажется, что это в припадке лунатизма друг его возлюбленный поет. Ан, нет! Как один запел, другой — за ружье! Такие странные были! Душа в пятки уходила. Все думалось: ну, как выстрелит… Да нет, куда! он сам, кажется, своего ружья боялся».

Прянишников и Кожухов оставались всю жизнь свою неразрывными друзьями! Я упомянула теперь про этих лиц потому, что они тоже часто будут попадаться в моих рассказах.

В то время, когда мой отец познакомился с семейством Дудиных, Мария Степановна еще жила на Васильевском острове, в 9 линии, в своем доме, из ворот в ворота с церковью Благовещения. При доме ее был громадный сад с столетними деревьями и большим прудом. Отец, часто вспоминая о счастливых годах того времени, вспоминал дом и сад бабушкин и рассказывал мне, что сад был так велик, что проходил насквозь все пространство от 9 до 10 линии и там заканчивался глухим забором. Представьте себе, этот дом, весь построенный из дуба, живехонек до сих пор. Но, увы! от сада не осталось ни деревца. Переходя от покупателя к покупателю, чудный сад застроился целым кварталом домов… А прочно, видно, тогда строили: сколько с тех пор провалилось новых каменных домов, а он, старенький молодец, все стоит невредим!

В 1809 году семейство Марии Степановны Дудиной состояло из матери ее, слепой Евфимии Ермиловны, 17-летней дочери Анны[26], дочери Марии, девочки лет 15-ти, и младшей дочери, еще ребенка, Сашеньки (старшая, Екатерина Федоровна, в это время уже была выдана замуж за харьковского прокурора Петра Яковлевича Любовникова), сына Александра Федоровича, прелестного молодого человека, который тогда был уже на службе, среднего, юноши Федора, и меньшого мальчика Алеши. Все дети Марии Степановны были очень красивы собой, но лучше всех грациознее, умнее и добрее была вторая дочь Анна Федоровна. Вот она-то и была причиной частых исчезновений юного художника из квартирки его у Цепного моста. Отец увидел прелестную Анну, или Annette, как звали ее в семье, сердце художника растаяло, он влюбился в нее без памяти, она в него тоже, и в том же году они обвенчались.

Можно себе вообразить, в какую несказанную ярость пришла няня Матрена Ефремовна, когда отец мой сказал ей, что он посватался за дочь коммерции советника Анну Федоровну Дудину. Все лицо старухи от злости покрылось пятнами, и с пеной на губах она едва могла выговорить: