Воспоминания

Внешне незаметным, но тяжким следствием наводнения оказался выход из строя насосных станций во всей долине Рура — они были забиты песком и илом. Промышленность замерла, под угрозой оказалось водоснабжение населения. Мой доклад, почти немедленно же направленный в ставку, «произвел на фюрера, — как это зафиксировал дневник ставки, — сильное впечатление. Документы им оставлены у себя» (5).

Англичанам все же не удалось разрушить три оставшиеся плотины, что повлекло бы почти полную остановку системы водоснабжения всей Рурской области на летние месяцы. Самая высокая из них, в Зорпетале, пострадала от прямого попадания. Я в тот же день побывал там. Пролом от попадания оказался, к счастью, чуть выше уровня водоема. Еще бы на несколько сантиметров глубже — и небольшой сочащийся ручей превратился бы в ревущий поток, который смел бы насыпную, из земли и скальных глыб, плотину (6). Этой ночью англичане, совершившие налет всего несколькими бомбардировщиками, были близки к гораздо более крупному успеху, чем все предыдущие налеты тысяч самолетов. Они допустили всего одну, до сих пор непостижимую для меня ошибку: они разделили свою эскадру бомбардировщиков и тогда же уничтожили плотину в Эдертале, отстоявшую на семьдесят километров и не имевшую ни малейшего значения для снабжения Рура водой (7).

Уже через несколько дней 7 тыс. рабочих, переброшенных мною со строительства Антлантического вала, принялись за восстановительные работы на плотинах Мене и Эдер. Вовремя, до начала осенних дождей, 23 сентября 1943 г. брешь в плотине Мене, подводной глубиной в 22 м и надводной высотой в 77 м, была перекрыта (8). Поэтому удалось накопить осенне-зимние осадки для нужд будущего лета. В ходе ремонтных работ английская авиация упустила свой второй шанс: достаточно было всего нескольких бомб, чтобы разрушить видные издалека стройплощадки, а попадание нескольких зажигалок спалило бы дотла строительные леса и опалубки.

После таких уроков я все время спрашивал себя и других, почему наши ВВС с их существенно сократившимися возможностями не предпринимают таких же точечных высокоэффективных налетов? В конце мая 1943 г., через две недели после акции англичан, я повторил Гитлеру свое предложение о создании рабочего штаба, который бы отобрал наиболее важные цели в индустриальном потенциале противника. Как это часто и бывало, Гитлер, однако, заколебался: «Мне представляется малоперспективным пытаться убедить Генеральный штаб ВВС в продуктивности привлечения для консультаций по выбору целей коллег из мира промышленности. Я уже неоднократно обращал на это внимание генерала Ешоннека. Ну, — закончил он как-то неопределенно, — попробуйте как-нибудь сами переговорить с ним об этом». Было ясно, что Гитлер не собирался сказать свое веское слово: ему не доставало понимания решающего смысла подобных операций. Вне всякого сомнения, он уже ранее, между 1939 г. и 1941 г. упустил свой шанс, когда бомбил английские города без всякой увязки с войной подводных лодок; тогда слоедовало бы нанести удары прежде всего по тем английским верфям, производственные возможности которых из-за необходимости обеспечения конвоирования транспортных судов уже были на пределе. И вот теперь он снова не уловил шанс. Да и англичане безголово действовали так же, если не считать того единственного удара по плотинам.

Несмотря на скепсис Гитлера и вполне сознавая свое бессилие повлиять на стратегию люфтваффе, я все же не сдался. 23 июня я сформировал из экспертов-индустриалов комиссию по определению приоритетных целей для воздушных налетов (9). Наша первая рекомендация касалась британской угледобывающей промышленности, о которой в специальной литературе были исчерпывающие данные — основные центры, местоположение, производственные мощности и проч. Но рекомендация эта опоздала года на два: у нас уже не было сил для подобных операций.