Воспоминания ангела-хранителя

Дядя сидел, положив скрещенные руки на подоконник, и наблюдал за суматохой на улице. Когда перед его домом остановились шикарный «дюзенберг» и маленький «рено», он надвинул кепку на лоб и почесал в затылке.

Герланд вышла первой, и хотя Эрик, Альберехт и Мими вылезли не сразу, они отчетливо слышали, как она сказала:

– Привет, дядя, вот и мы. Во сколько отплываем?

Альберехт и Мими сначала подошли к Эрику, а потом все втроем приблизились к Герланд и встали рядом, чуть позади нее.

– У твоего нынешнего друга шикарное авто, ничего не скажешь, – произнес дядя.

Эрик шагнул к окну и протянул дяде руку.

– Значит, вы и есть дядя Герланд? Моя фамилия Лосекат.

– Ничего не скажешь, – повторил дядя, не обращая внимания на протянутую руку Эрика, – шикарное авто. Хорошая вещь.

Теперь Герланд представила дяде своих спутников:

– Это менейр Лосекат, дядя, а это мефрау Лосекат, а вот это менейр Альберехт.

– Всем добрый вечер, – сказал дядя, – добрый вечер.

Мими с Альберехтом в ответ кивнули. У Альберехта пересохло во рту.

– Бежим от фрицев? – спросил дядя.

Он и не подумал подать им руку. Подоконник, на который дядя опирался, был довольно-таки низкий, поэтому одну ногу он держал согнутой, а вторую вытянутой назад. Если бы подоконник вдруг сломался, дядя полетел бы на улицу, как ядро из пушки.

– Может быть, обсудим это в доме, дядя?

– Можешь обсуждать, что хочешь, но мне обсуждать нечего.

– Ну что ты, дядя. Ну пожалуйста. Что-то случилось?

– Сегодня я никуда не поплыву, милочка. Да и завтра тоже. Я уже ученый.

– Но вы не можете бросить нас в беде, – сказал Эрик, – Вы же не хотите, чтобы мы попали в руки немцам?

– Поступайте, как знаете. Я здесь ни при чем. Хоть соловьем заливайся, а я в море не выйду.

– Как это? Вы ведь обещали?

– Я в море не пойду.

Если бы дядю не было видно, можно было бы подумать, что этот высокий гнусавый голос принадлежит какой-нибудь упрямой бой-бабе. Но дядя был отлично виден и непреклонен.

– Ну что вы, – сказал Эрик, – для начала мы отдаем вам эти два автомобиля.

– И что мне с ними делать, когда меня будут есть рыбы на дне моря?

– Не надо так мрачно, – начал Альберехт, – немцы тоже устали от войны, их пока нигде не видно. К тому же у нас есть деньги.

– Вы же вчера обещали, – тихо сказала Герланд; на лице Греты Гарбо появилось каменное выражение. – Неужели вы струсили?

– Наглостью меня не возьмешь, детка, – ответил дядя, – наглых девчонок дядя не любит.

Альберехт вытащил бумажник и достал оттуда три купюры по сотне гульденов, полученные от Бёмера. Снова убрал бумажник в карман, знак того, что не собирается класть деньги обратно.

– Эта война, – сказал дядя, – продлится еще пять лет. Мы с женой не проживем пять лет на триста гульденов.

– Конечно, – сказал его Эрик, – это все понимают.

Эрик сделал шаг вперед и достал из внутреннего кармана толстый конверт.

– Именно поэтому, – продолжал Эрик, – и прошу вас пустить нас в дом, чтобы вы сами пересчитали.

Дядя причмокнул губами и плюнул: коричневая струйка слюны, тонкая и длинная, как нитка, приземлилась на мостовую точно между Эриком и Герланд.

Эрик открыл конверт. Он покраснел до ушей, когда достал толстую стопку банкнот по тысяче гульденов и показал ее дяде.

Дядя не проронил ни слова.

– Здесь двадцать купюр по тысяче гульденов. Все еще мало? – спросил Эрик почти угрожающим тоном.

– Эрик! – воскликнула Мими.

– Дело хорошее, – хмыкнул дядя, – в жизни столько не видал. Веришь?

– Зачем тянуть кота за хвост? Пересчитайте.

Эрик положил левую руку на руку дяди и держал конверт прямо у него перед носом.

– Даже ежели они настоящие, – сказал дядя, – даже если настоящие, то завтра сгодятся только, чтобы зад подтереть.

Эрик, держа конверт в правой руке, на миг обернулся, потом доверительно поставил локоть левой на дядин подоконник.

– Еще у меня есть кое-какое золото, – прошептал он.

Дядя снова сплюнул на мостовую струйку табачной слюны.

Тогда Эрик пожал плечами, пошел к машине, все еще с пачкой банкнот в руке, наклонился к бардачку и вернулся с бутылкой и кожаным футлярчиком в форме стопки. Зажав бутылку под мышкой, достал из футляра набор посеребренных стопочек.

Подойдя к дяде, сказал:

– Давайте еще раз спокойно все обсудим.

Наполнил стопку и предложил дяде.

– Ты поступай, как знаешь, – отказался он, – а я так в рот не беру.

Эрик посмотрел на Мими, потом на Герланд, затем на Альберехта, залпом выпил налитое и вставил стопку в другие.

– Вообще-то очень вкусно.

– Ох, дядя, не валяйте дурака, – воскликнула Герланд, – вы что, заболели?

– Вы человек непоколебимый, – сказал Эрик. – Что вы хотите получить за то, что переправите нас в Англию? Просто скажите.

– Это не угодно Господу Богу, – ответил дядя, – Господь Бог хочет наказать этот народ.

– Но королева-то в Англии, – вставил Альберехт.

– А вот эта девица – вовсе не королева. Эта девица всегда была испорченная.

– Если дело во мне, то я остаюсь здесь! Я останусь здесь, если дело во мне! – закричала Герланд.