Воспоминания душегуба: Друг

— Уходим!!! — проорала в ухо Гончая, дёргая меня за локоть. Припадая к земле, я второпях перекинул через плечо сумку и подобрался к таппану. Из-за глухоты, испуганного ржания таппана не было слышно, а брыкался он так яростно, что наверняка давно бы убежал, не будь надёжно привязан. Вскочив в седло с такой ловкостью, которой у меня никогда не наблюдалось, я развернул таппана на юго-запад. От страха он сорвался с места, даже не дождавшись моего приказа. На фоне раскатов грома и рёва огненной бури похолодела спина, а пальцы сильнее сжали поводья. Грохот то отдалялся, то догонял столь стремительно, что звучал прямо над ухом. В такие моменты приходилось наклоняться к шее таппана, надеясь не оказаться в огненном смерче. Иногда казалось, что до нас доносятся рубящие удары клинка по камню, крики, хрипы и невнятное бормотание. Но, приглядевшись к кричащей Гончей, понял, что всё это игра моего воображения. Смахнув со лба что-то влажное, я почуял кровь и поморщился. Со скалы, которую мы огибали, пытаясь скрыться на юго-западной караванной дороге, сыпались камни. Только сейчас до меня дошло, что Гончая оказалась умней, держась от скалы на расстоянии. Именно об этом она и пыталась меня предупредить перед тем, как мою макушку расквасил камень.

— Ты как? — крикнула алгунир, когда я со злостью дернул таппана в сторону.

— Жить буду!

На ходу оглядываясь, мы всё дальше и дальше уходили от раскатов льда и пламени. И тем не менее, я был уверен в том, что грохот постоянно нагоняет, а жар огня иногда облизывает промокшую спину. Оставалось надеяться, что после угодившего в лоб камня, мне это чудилось. Таппан не успел как следует отдохнуть и сильно сдавал в скорости. Оставалось уповать на то, чтобы земля под его копытами оставалась ровной и без препятствий. О недавнем ливне напоминала сильная влажность и вырывавшаяся из-под копыт грязь.

Побег продолжался долго. Чем дальше мы отдалялись, тем тише становились звуки грома и молний. Наконец, их вдруг словно обрубили и некоторое время мы продолжали уходить в полной тишине.

— Как думаешь, что это было? — остановившись, я первым осмелился нарушить тишину.

— Не имею ни малейшего понятия. И мне бы не хотелось снова сталкиваться с этим… Надо скорее отсюда уходить…

— Ох!..

Внезапно раздавшийся мужской голос чуть правее перепугал не на шутку, а пальцы уже обхватывали рукоятки кинжалов. Сперва мне показалось, что чужие души снова решили вторгнуться в моё воображение, воспользовавшись травмой головы, но в руках Гочней тоже появилось оружие. Я готов был поклясться, что ещё мгновение назад никого рядом с нами не было. Человек появился из ниоткуда. Мужчина лет сорока выглядел очень странно. По его мятой, с незаштопанными дырками, местами подозрительными разводами красноватых пятен, одежде, можно было сделать неутешительный вывод — он в бегах. Смугло-грязный цвет кожи, чёрная бородка завивкой, такие же чересчур кудрявые короткие угольные волосы и большой орлиный нос. Существовали в Остробережье люди с подобными чертами лица, но он отличался от кашгарийцев чем-то неуловимым. Длинная, почти до пяток, грязно-синяя мантия, перевязанная на поясе кушаком, и недешёвые ботинки, больше предназначенные для городского образа жизни.

Оглядев нас в предрассветных лучах, мужчина стал медленно пятиться, но замер. Медленно переведя взгляд направо, откуда примчались мы с Гончей, он какое-то время не то всматривался, не то к чему-то прислушивался. Потом вдруг побледнел и дёрнул головой уже в сторону опушки леса. Было заметно, что мужчиной овладел страх, и его глаза метаются из стороны в сторону, пытаясь найти выход. На опушке ничего подозрительного не оказалось, чего бы мог испугаться мужчина. Не ощущалось даже чужеродной силы. Гончая, более опытным взглядом изучившая местность, тоже ничего не нашла. Лицо незнакомца покрылось потом, и он потерял к нам интерес. Мужчина некоторое время всматривался на север, а потом со злостью выплюнул какое-то ругательство на непонятном языке и исчез. Не успели мы удивиться, как что-то с высокой скоростью рассекло воздух, протаранив скалу. Грохот, который мы слышали в небе не так давно, показался комариным писком, по сравнению с такой разрушительной мощью.

— Ходу! Ходу!! Ходу!!!

Не помню, кто именно кричал, но таппаны и без нас поняли, что пора делать ноги. От осыпающихся камней пришлось прикрыться рукой, надеясь, что какой-нибудь булыжник не сломает плечо или не свернёт таппану шею. Сорвались с места мы вовремя — ещё бы мгновение, и наши раздавленные тела пришлось бы вытаскивать из-под огромного валуна, оторвавшегося от отрога. Несколько раз мне приходилось оборачиваться, когда я ощущал чьё-то присутствие. Но сколько бы не вглядывался, при такой тряске разобрать ничего не удавалось. Гончая прочитала мои мысли и свернула.