Воспоминания Гарри. Год первый (СИ)

   Рот Дадли раскрылся от ужаса, а я ощутил, как сердце радостно подпрыгнуло у меня в груди. Каждый год в день рождения Дадли, Дурсли на целый день отвозили сына и его друга в Лондон, а там водили их на аттракционы, в кафе и в кино. меня же оставляли с миссис Фигг, сумасшедшей старухой, жившей в двух кварталах от Дурслей. я ненавидел этот день. Весь дом миссис Фигг насквозь пропах кабачками, а его хозяйка заставляла меня любоваться фотографиями многочисленных кошек, живших у нее в разные годы.

   - гарри ты настолько не любишь кошек?

   Спросила джейн.

   - может это параноя, но они следят за мной. Да еще потом оказалось, что моя соседка все это время шпионила за мной.

   -- И что теперь? -- злобно спросила тетя Петунья, с ненавистью глядя на меня, словно это я все подстроил.

   мне следовало пожалеть миссис Фигг и ее сломанную ногу, но это было непросто, потому что теперь целый год отделял меня от того дня, когда мне снова придется рассматривать снимки Снежинки, мистера Лапки и Хохолка.

   --Мы можем позвонить Мардж,-- предложил дядя.

   -- Не говори ерунды, Вернон. Мардж ненавидит мальчишку.

   Дурсли часто говорили обо мне так, словно меня здесь не было или словно я был настолько туп, что все равно не мог понять, что речь идет именно обо мне.

   -- А как насчет твоей подруги? Забыл, как ее зовут... Ах, да, Ивонн.

   -- Она отдыхает на Майорке, -- отрезала тетя Петунья.

   -- Вы можете оставить меня одного, -- вставил я, надеясь, что мое предложение всем понравится и я наконец посмотрю по телевизору именно те передачи, которые мне интересны, а может быть, мне даже удастся поиграть на новом компьютере Дадли.

   Вид у тети Петуньи был такой, словно она проглотила лимон.

   -- И чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? -- прорычала она.

   -- Но я ведь не собираюсь взрывать дом, -- возразил я, но его уже никто не слушал.

   - у вас настолько плохие отношения?

   - Джейн, они отностятся ко мне как к бомбе. и зная волшебников не могу их за это осуждать. я столько в детсве магичил.

   -- Может быть... -- медленно начала тетя Петунья. -- Может быть, мы могли бы взять его с собой... и оставить в машине у зоопарка...

   -- Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине! -- возмутился дядя Вернон.

   - и хорошо, что не захотел. мне чулана хватало.

   Дадли громко разрыдался. То есть на самом деле он вовсе не плакал, последний раз настоящие слезы лились из него много лет назад, но он знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него все, что он пожелает.

   -- Дадли, мой маленький, мой крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ему испортить твой день рождения! -- вскричала тетя Петунья, крепко обнимая сына.

   -- Я... Я не хочу... Не хоч-ч-чу, чтобы он ехал с нами! -- выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями, кстати, абсолютно фальшивыми. -- Он... Он всегда все по-по-портит!

   Тетя Петунья обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись ко мне, состроил отвратительную гримасу.

   - вот поросенок мелкий.

   - и не говори.

   В этот момент раздался звонок в дверь.

   -- О господи, это они! -- В голосе тети Петуньи звучало отчаяние.

   Через минуту в кухню вошел лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Пирс был костлявым мальчишкой, очень похожим на крысу. Именно он чаще всего держал жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда Дадли будет их лупить. Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач.

   Полчаса спустя Гарри, не смевший поверить в свое счастье, сидел на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехал в зоопарк. Тетя с дядей так и не придумали, на кого меня можно оставить. Но прежде чем я сел в машину, дядя Вернон отвел меня в сторону.

   -- Я предупреждаю тебя! -- угрожающе произнес он, склонившись ко мне, и лицо его побагровело. -- Я предупреждаю тебя, мальчишка, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своем чулане взаперти до самого Рождества!

   --Я буду хорошо себя вести! -- пообещал я. -- Честное слово...

   Но дядя Вернон не поверил мне. Мне никто никогда не верил.

   - да и когда я пошел в Хогварц эта проблема осталась.

   Проблема заключалась в том, что со мной часто приключались довольно странные вещи, и было бесполезно объяснять Дурслям, что я тут ни при чем.

   Однажды тетя Петунья заявила, что ей надоело, что я возвращаюсь из парикмахерской в таком виде, словно вовсе там не был. Взяв кухонные ножницы, она обкорнала меня почти налысо, оставив лишь маленький хохолок на лбу, чтобы, как она выразилась, "спрятать этот ужасный шрам". Дадли весь вечер изводил меня глупыми насмешками, и я не спал всю ночь, представляя себе, каким посмешищем я стану в школе, где надо мной и так издевались из-за мешковатой одежды и заклеенных скотчем очков.

   Однако на следующее утро я обнаружил, что мои волосы снова успели отрасти и выгляжу я точно также, как выглядел до того, как тетя Петунья решила меня подстричь. За это мне запретили целую неделю выходить из чулана, хотя я пытался заверить Дурслей, что понятия не имею, почему волосы отросли так быстро.