Воспоминания Гарри. Год первый (СИ)

   -- Мне скучно! -- завыл Дадли и поплелся прочь, громко шаркая ногами.

   Я встал на освободившееся место перед окошком и уставился на змею. Я бы не удивился, если бы оказалось, что та умерла от скуки, ведь змея была абсолютно одна, и ее окружали лишь глупые люди, целый день стучавшие по стеклу, чтобы заставить ее двигаться. Это было даже хуже, чем жить в чулане, единственным посетителем которого была тетя Петунья, барабанящая в дверь, чтобы тебя разбудить. По крайней мере, я мог выходить из чулана и бродить по всему дому.

   Внезапно змея приоткрыла свои глаза-бусинки. А потом очень, очень медленно подняла голову так, что та оказалась вровень с моей головой.

   Змея мне подмигнула.

   Я смотрел на нее, выпучив глаза. Потом быстро оглянулся, чтобы убедиться, что никто не замечает происходящего, -- к счастью, вокруг никого не было. Я снова повернулся к змее и тоже подмигнул ей.

   Змея указала головой в сторону дяди Вернона и Дадли и подняла глаза к потолку. А потом посмотрела на меня, словно говоря: "И так каждый день".

   -- Я понимаю, -- пробормотал я, хотя и не был уверен, что змея слышит меня через толстое стекло. -- Наверное, это ужасно надоедает.

   Змея энергично закивала головой.

   -- Кстати, откуда вы родом? -- поинтересовался я.

   Змея ткнула хвостом в висевшую рядом со стеклом табличку, и я тут же перевел взгляд на нее. "Боа констриктор, Бразилия", -- прочитал я.

   -- Наверное, там было куда лучше, чем здесь? Боа констриктор снова махнул хвостом в сторону таблички, и я прочитал:

   "Данная змея родилась и выросла в зоопарке".

   -- А понимаю, значит, вы никогда не были в Бразилии?

   Змея замотала головой. В этот самый миг за моей спиной раздался истошный крик Пирса, Я и змея подпрыгнули от неожиданности.

   -- ДАДЛИ! МИСТЕР ДУРСЛЬ! СКОРЕЕ СЮДА, ПОСМОТРИТЕ НА ЗМЕЮ! ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ, ЧТО ОНА ВЫТВОРЯЕТ!

   Через мгновение, пыхтя и отдуваясь, к окошку приковылял Дадли.

   -- Пошел отсюда, ты, -- пробурчал он, толкнув меня в ребро.

   Я, не ожидал удара и поэтому упал на бетонный пол. Последовавшие за этим события развивались так быстро, что никто не понял, как это случилось: в первое мгновение Дадли и Пирс стояли, прижавшись к стеклу, а уже через секунду они отпрянули от него с криками ужаса.

   Я сел и открыл от удивления рот -- стекло, за которым сидел удав, исчезло. Огромная змея поспешно разворачивала свои кольца, выползая из темницы, а люди с жуткими криками выбегали из террариума.

   Я готов был поклясться, что, стремительно проползая мимо меня, змея отчетливо прошипела:

   -- Бразилия -- вот куда я отправлюсь... С-с-спасибо, амиго...

   Владелец террариума был в шоке.

   - ты можешь понимать только змей, или других животных тоже?

   спросила лика.

   - только змей. а что у вас других тоже понимают.

   - да, босмеры разговаривают со зверьми. аргониане болтают со своими деревьями.

   -- Но тут ведь было стекло, -- непрестанно повторял он. -- Куда исчезло стекло?

   Директор зоопарка лично поднес тете Петунье чашку крепкого сладкого чая и без устали рассыпался в извинениях. Пирс и Дадли были так напуганы, что несли жуткую чушь. Я видел, как змея, проползая мимо них, просто притворилась, что хочет схватить их за ноги, но когда мы уже сидели в машине дяди Вернона, Дадли рассказывал, как она чуть не откусила ему ногу, а Пирс клялся, что она пыталась его задушить. Но самым худшим для меня было то, что Пирс наконец успокоился и вдруг произнес:

   -- А Гарри разговаривал с ней -- ведь так, Гарри?

   Дядя Вернон дождался, пока за Пирсом придет его мать, и только потом повернулся ко мне, хотя до этого старался меня не замечать. Он был так разъярен, что даже говорил с трудом.

   -- Иди... в чулан... сиди там... никакой еды. -- Это все, что ему удалось произнести, прежде чем он упал в кресло и прибежавшая тетя Петунья дала ему большую порцию бренди.

   Много позже, лежа в темном чулане, я пожалел, что у меня нет часов. Я не знал, сколько сейчас времени, и не был уверен в том, что Дурсли уже уснули. Я готов был рискнуть и выбраться из чулана на кухню в поисках какой-нибудь еды, но только если они уже легли.

   Я думал о том, что прожил у Дурслей почти десять лет, полных лишений и обид. Я жил у них почти всю свою жизнь, с самого раннего детства, с тех самых пор, когда мои родители погибли в автокатастрофе. Я не помнил ни самой катастрофы, ни того, что я тоже был в той машине. Иногда, часами лежа в темном чулане, я пытался хоть что-то извлечь из памяти, и перед моими глазами вставало странное видение: ослепительная вспышка зеленого света и обжигающая боль во лбу. Видимо, это случилось именно во время аварии, хотя я и не мог объяснить, откуда там взялся зеленый свет.

   И своих родителей я тоже не мог вспомнить. Тетя и дядя никогда о них не рассказывали, и, разумеется, мне было запрещено задавать вопросы. Фотографии моих родителей в доме Дурслей отсутствовали.