Воспоминания Главного конструктора танков

В начале своей работы я прочитал в каком-то журнале о том, что разработан клей, который клеит все на свете. Подал рацпредложение приклеивать им фрикционные накладки к диску привода вентилятора. В серии они держались на заклепках. Предложение было принято для испытаний. Результаты испытаний оказались плачевными, и я по молодости тяжело переживал неудачу. При утверждении отчета Морозов успокоил меня, сказав: «Не расстраивайтесь. Я тоже попался на этом клее. Жена разорвала плащ. Я сказал, что я его заклею новым клеем. Плащ будет как новый. Все сделал по технологии. Расстелил плащ на полу, склеил, на склеенное место положил доску, придавил ее ножками кровати. Через 24 часа разобрал всю конструкцию, поднял плащ, передал его жене и сказал: «Носи!» Она взяла плащ, потянула двумя руками склеенные части, а они разошлись... «Что же теперь мне делать?» – спросила она. Я ей бодро ответил: «Сшей шов на машинке и носи себе этот плащ на здоровье».

При работе над новым котлом подогревателя возникла идея исключить установленный на нем водяной насос, который часто выходил из строя. Вместо него мы с В.Н. Бенедиктовым придумали специальное устройство, которое назвали «пароциркулятором». Суть этого предложения была в следующем: в передней части котла делался дополнительный отсек с трубкой, которая выходила в водяной патрубок подогревателя. Между водяной рубашкой и отсеком устанавливался клапан, через который в отсек поступала вода. Как только вода в отсеке нагревалась до кипения, клапан автоматически закрывался. Образовавшийся пар поступал в патрубок подогревателя и прогонял охлаждающую жидкость через систему. Как только вода в отсеке полностью испарялась, клапан открывался, отсек вновь заполнялся водой, и все повторялось сначала. Изготовили образец, попробовали – работает. Решили показать Морозову.

Пришли в закуток цеха, где испытывался подогреватель, пустили установку – пароциркулятор работает, охлаждающая жидкость в системе прогоняется. Вдруг мимо головы Морозова что-то со свистом пролетело вверх. Из пароциркулятора пошел пар. «Ясно», – сказал Морозов и вышел из закутка. С тех пор мы пароциркулятором больше не занимались.

А дело было вот в чем. Чтобы избежать возможного взрыва пароциркулятора при возникновении большого давления пара, мы приварили к нему небольшой патрубок и вставили в него деревянную пробку. Эта пробка, была сначала мокрой, кое-как держала давление, но стоило ей подсохнуть – вылетела вверх...

После отъезда Морозова из Нижнего Тагила в Харьков мы периодически встречались с ним на различных совещаниях в Москве. Как-то само собой получалось, что в перерывах совещаний мы часто оказывались вместе: обедали, отдыхали. Однажды после заседания коллегии Министерства, где я, отчитываясь, занялся самокритикой, Александр Александрович сказал: «Леонид Николаевич! Зачем вы сами себя критикуете? Вон их сколько замминистров сидят за столом, это их дело – критиковать. За это они получают по 20 тысяч в месяц». После этого разговора я сам себя никогда в жизни не критиковал...

Александр Александрович органически не терпел чиновников как гражданских, так и военных. Ему ничего не стоило отчитать при всех какого-нибудь замминистра или генерала. Доставалось от него и будущему первому заместителю Председателя Совета Министров СССР А А. Воронину, когда он был еще заместителем министра оборонной промышленности.

Вообще, когда Морозову что-то не нравилось, он быстро взрывался, при этом мог и оскорбить человека. Как-то нас, танковых конструкторов, собрал министр и сказал, что Хрущев хочет, чтобы мы занялись разработкой танка на воздушной подушке. Услышав это, Морозов сразу встал и сказал: «Не знаю как по-английски, а по-русски это называется «бред сивой кобылы!»

Никто из конструкторов не взялся за эту работу, кроме Ж.Я. Котина. Конечно же, из этой затеи ничего не вышло.

Со мной Морозов всегда был корректным и, мне кажется, по-отечески душевным, хотя я иногда говорил и то, что ему не нравилось. Где-то в 1962 г. на техсовете Комитета оборонной техники рассматривали представленный харьковчанами проект модернизации танка. Выступив на нем, я сказал: «В этом проекте предлагается устанавливать 115-мм пушку, которая стоит на танке Т-62. К тому времени, когда будет отработан этот танк, пушка морально устареет. Надо поставить более перспективное орудие!» Морозов на это выступление никак не возразил, и в решение техсовета мое предложение вошло.