Воспоминания и рассказы

А пока-что мы дружно жили в Оренбурге, дети уже пошли в школу, Лиля с Леной дружили, Аня с Ларисой тоже. Детей всегда одевали одинаково, поэтому многие считали их близняшками, только одна беленькая, а другая черненькая, говорили они. И я и Аня ездили с ними в отпуск, сразу с двумя, или в Вертиевку, или в Шелудьковку, где дети могли нормально летом отдохнуть на свежем воздухе и попить домашнего парного молочка.

Как-то раз, мы все вместе с Чемирисовыми ехали в троллейбусе на пляж на Урал, и поддатый Витя очень громко рассказывал детям сказку про пиратов, что-то наподобие историй из «Острова сокровищ». Весь троллейбус внимательно слушал эту захватывающую сказку.

– И тут он как закричит: «Карамба, Карамба», – продолжал Витя.

– Дядя Витя, а что такое «Карамба»? – спросила Лиля.

– А когда кричат «Карамба», это значит, что полный атас, ответил, дядя Витя.

Весь троллейбус буквально лежал от хохота.

В другой раз от хохота лежали все мы. Аня и Лариса вместе с детьми возвращались из отпуска с Шелудьковки, где они провели целый месяц. Витя утром куда-то улетел, и их встречал я один. С дороги у нас перекусили тем, что я приготовил, и Лариса с Леной поднялись к себе на пятый этаж, но сразу же Лариса спустилась обратно.

– Пойдемте, посмотрите, что он мне приготовил, – сказала она, еле сдерживая смех.

Наверху нас ждала картина маслом: кухонный стол и раковина были забиты грязной посудой, в углу большой комнаты стояла целая батарея пустых бутылок из-под «Шипучего игристого», штук сорок, не меньше, но зато в вазе на столе, в том же самом игристом, стоял большой букет цветов. Вот так муж встречал любимую жену из отпуска. Мы хохотали до слез.

После увольнения из армии Витя работал в Газпроме менеджером по продаже масел, часто бывал в Москве, и даже как-то приезжал к нам вместе с Ларисой в Серпухов в гости. Мы сходили с ним на рыбалку на озеро Долгое, где поймали с десяток приличных плотвичек, а потом Витя готовил окрошку. Имевшиеся в хозяйстве мелкие кастрюли ему не подошли, пришлось купить большую, восьмилитровую. Все у него было хорошо, но пил он по-прежнему. На его примере я убедился, что нет такого здоровья, которое нельзя было-бы пропить. Как-то нам позвонила Лариса и сказала, что у Вити инсульт. Он в очередной раз пришел домой после многодневного преферанса с повернутым носом, признаком того, что он выпил запредельную дозу, и сразу лег спать. Проспал он больше суток, после чего его решили разбудить, он проснулся, но не вставал и не разговаривал, а только мычал что-то невнятное. Оказалось, что у него инсульт. Речь у него так и не восстановилась, и через два года он помер, прожив всего 50 лет. А ведь здоровья ему было отпущено лет на сто, не меньше.

ЧП

Зимы в Оренбурге суровые. Средняя температура воздуха зимой была порядка 35‑ти градусов мороза, иногда мороз доходил и до 55-ти градусов. Однако, благодаря низкой влажности воздуха, такая температура переносится легче, чем двадцать градусов мороза в европейской части. Это если ветра нет. При ветре ощущение совсем другое. Руки в перчатках замерзают почти так же быстро, как и без перчаток, спасают только варежки. Поэтому люди в перчатках старались держать руки в карманах, чтобы пальцы не отморозить. Но долго держать руки в карманах тоже нельзя, нужно еще нос и щеки периодически тереть руками, чтобы тоже не отморозить. И тереть нужно именно руками, а не перчатками, для этого перчатку нужно снять. Пока оттираешь нос и щеки, рука задубела. Одеваешь перчатку, прячешь руку в карман и непрерывно шевелишь пальцами, чтобы рука побыстрее согрелась. Через некоторое время чувствуешь, что нос опять замерз, нужно опять тереть нос и щеки, но та рука, которой ты их тер до этого, еще не согрелась, поэтому достаешь из кармана другую руку, снимаешь перчатку, и снова трешь. Еще хуже, если нужно идти против ветра. При этом, почему-то, быстрее всего замерзает лоб, и голову словно тисками сжимает. Растирание лба рукой практически не помогает. Поэтому, при встречном ветре, люди старались двигаться задом, изредка поворачивая назад голову, чтобы убедиться, что на ближайших десяти шагах никуда не впилишься.

Как-то раз наш друг Валентин Аксенов умудрился отморозить себе кончик носа. После встречи Нового Года, который как обычно встречали всем управлением армии в кафе, расположенном на территории части, мы возвращались домой. Было довольно холодно, и все усиленно терли щеки и носы, только подогретый выпитым спиртным Валентин, чувствовал себя прекрасно, и ничего не тер. От кафе до дома было всего пятьдесят метров, поэтому его только один раз спросили, не замерзает ли у него нос, и успокоились, когда он сказал, что ему тепло. Через два дня Валентин пришел на работу с отмороженным распухшим носом. В ту ночь было пятьдесят градусов мороза.