Воспоминания и рассказы

В другой раз мы зимой решили пожарить шашлыки, так как я привез из командировки заднюю ногу поросенка. Мы жили в 67-м городке, расположенном почти на выезде из Оренбурга, по дороге в аэропорт. За нами находился только еще строящийся 23-й микрорайон и наш командный пункт. Справа от дороги, напротив 23-го микрорайона строилась большая городская больница, а всю остальную территорию занимали колхозные поля, которые перемежались лесополосами, и на которых выращивали огурцы и помидоры. Если идти по проселочной дороге от городка к реке Урал, то уже через полкилометра начинались лесополосы, через полтора километра находились три заливных озера, до которых весной доходила вода из Урала, и в которых мы летом ловили прекрасных карасей и раков, и на берегу которых 9-го мая всегда жарили шашлыки. До Урала от этих прудов нужно было пройти еще с километр, но мы туда ходили редко, только иногда со Степаненковым на рыбалку. Теперь здесь уже все поля застроены, почти до самых озер, которые, оказывается, даже названия имеют, ближнее называется Макутка, а то, на берегу которого мы жарили шашлыки – Малый Киржач. Помнится, на этих полях в советское время вырастили небывалый урожай помидор, три дня студенты и преподаватели со всего Оренбурга собирали этот урожай. О небывалом урожае с гордостью сообщили по телевизору, благодаря чему и все жители Оренбурга начали гордиться такими достижениями. Собранные помидоры ссыпали на поле в огромные кучи, их бы отправить в магазины и продать, но ящики для них не привезли. Помидоры в этих кучах начали массово гнить. Через неделю бульдозером выкопали ямы, тоже большие, этим же бульдозером сгребли в них все помидоры, и засыпали землей. Об этой, очередной победе над помидорами, по телевизору почему-то не сообщали.

На этот раз мы в составе четырех семей: мы, Чемирисовы, Талалаевы и Тарарины, пошли во вторую лесополосу жарить шашлыки, чтобы и не очень далеко идти было, и чтобы с дороги нас не было видно. Была безветренная погода и светило солнышко, настроение было прекрасное, хотя мороз чувствовался. Мы насобирали сушняка и развели костер. Пока нагорали угли для шашлыка, выпили по рюмке и закусили колбаской под названием «Ветчина рубленная», другую колбасу в то время купить в Оренбурге было невозможно. Угли нагорали медленно, народ начал замерзать, поэтому выпили еще по рюмке. Костер от холода немного спасал, но не совсем. Пока стоишь к костру лицом, передняя часть тела чувствует себя прекрасно, а вот спина мерзнет, поворачиваешься к костру спиной, спина отогревается, но замерзает передняя часть тела, а нос и щеки приходится тереть руками, чтобы не отморозить.

Наконец-то угли нагорели, и мы пожарили шашлыки, которые, кстати, получились очень вкусными. Еще по три рюмки под шашлычок, и мы с ними успешно справились, но костер больше не горел, а остывающие угли уже так не грели, ноги стали замерзать, и мы двинулись домой. Ноги не хотели нагреваться даже при быстрой ходьбе, поэтому всех стал интересовать вопрос: «А сколько сегодня градусов мороза?» Когда дошли до первого дома, в котором жили Тарарины, Гриша побежал домой, чтобы посмотреть на градусник. Он высунулся из окна квартиры и крикнул нам: «Почти сорок градусов». Так вот почему было так холодно, оказывается шашлык мы жарили в сорока градусный мороз.

Но обычно нам везло, всю неделю в рабочие дни стоял жуткий холод, а к выходным у нас была оттепель, всего 20 – 25 градусов мороза. В такие дни начальник штаба армии выделял два автобуса, на которых все желающие могли поехать в Зауральную рощу кататься на лыжах. Если я в такие дни не был в командировке, то мы всей семьей ехали на эту прогулку. Жаль только, что полгода в году я проводил в командировках. Лиля тогда ходила в детский садик, где воспитательницы часто спрашивали детей, чей папа сможет сделать ту или иную вещь для садика. Дети наперебой поднимали руки, предлагая услуги своих пап, только Лиля руку никогда не поднимала.

– Лиля, а твой папа, что, ничего не умеет? – как-то спросила ее воспитательница

– Мой папа все умеет! – гордо ответила Лиля, и грустно добавила, – Только его дома никогда не бывает.