Воспоминания Июля (СИ)

  -Целый ведь регион горит.

  -А у меня вся страна.

  Таня не нашлась что сказать, лишь обняла меня ещё раз понимающе погладив по плечу. Хорошо что у них дочь, а не сын. Его бы забрали туда. Не удивлюсь если бы кинули прямо в город. Умер бы пацаненок, вот и все. В цинке бы вернулся.

  На глазах Июля снова выступили слезы. Жалость в сторону несуществующего ребенка Тани и Славы. Вот ведь. Он быстро вытер слезы и снова начал привычное ему разглядывание убранства. Квартирка Тани все же. Он помнил её. Ещё с того зимнего дня. С тех пор особо нечего и не изменилось. Лишь обоим сменили свой цвет, да новые шкафы появились, с книгами на оных. Сборники Лондона и Толстого. А что, неплохая библиотека.

  Воспоминания IV

  Я шёл по дороге близ нашего дома. Возле меня шли Слава и Митька. Первый о чем то безустали говорил, а второй внимательно его слушал. Я слушал его вполуха, я был сосредоточен на пакете, что был у меня в руках. Я нес небольшие гостинцы Лене. Она совсем недавно заболела, видимо сказались наши посиделки холодными ночами у костра на крыше или же может на чердаке простыла. Сейчас Июль и все остальные шли к ней, дабы провести какое то время с ней, развеселить, да помочь, пускай хотя бы такими вещами.

  На пороге квартиры Лены их встретил её отец. Суровым взглядом он окатил каждого, особенно остановившись на мне, видимо знал о моих не то чтобы дружеских отношениях с Леночкой, а может, просто чувствовал. Впрочем сейчас по прошествию лет, я понимаю, что она могла и что то рассказывать ему о нас, обо всех. Во время избений в особенности. Когда же ещё? Но смерив нас странным взглядом, отец просто пропустил нас. Приказав ближайщие два часа посидеть с Леной, ведь мать Лены отправилась на работу, отец же собирался съездить в центр Огорска. Он закрыл за нами дверь, мы медленно прошли в комнату Леночки. Привычная девичья комната. Розовые стены, пусть, как она сама говорила они ей уже больше не нравились, плакаты ещё молодых тогда рок-групп, письменный стол, за которым она делала уроки и огромный во всю стену шкаф, набитый книгами и мягкими медведями сверху. Есть такое у многих женщин. Француженка Marie, как потом оказалось тоже переодически коллекционировала медведей из плюша.

  Лена лежала на кровати, закрытая одеялом, лицо было страдальчески больным, но увидев нас на нем заиграли краски, появилась радость. Я говорил что бедные должны держаться вместе? Нет, друзья должны вместе держаться, особенно в таких местах, где на детей, а уж тем более друзей огромный дефицит. Я выложил на стол близ Лены мандарины, яблоки, что выдала мне мать. А также немного шоколада. Славка также принес шоколад и литровую бутылку воды. Митя...Митя принес себя и книгу. "Евгений Онегин" Пушкина. Почему то именно её. Уж не знаю конкретно по какой причине.

  Я сел близ Лены, Митя на стул у стола, ну а Славка, привычным движением на сам стол, приоткрыв окно, предварительно спросив у Лены, он достал сигарету и начал курить туда, изредка вклиниваясь в разговор. Митя положил книгу на стол. Лена смотрела мне прямо в глаза. Такая спокойная, уставшая ввиду температуры и общей болезненности, но ей доставляло удовольствие находится рядом с нами. Я сказал, что мы с ребятами постараемся укрепить чердак, да и крышу заодно, чтобы не простужался никто из нас. Но говорил я это просто так. Сути разговоры наши не имели. Изредка мы перекидывались фразами, а банальность в духе "Как себя чувствуешь" я даже не стал говорить, Митька спросил. Оказалось у Леночки что-то по типу ангины, горло болит да температура кости ломит. Через час Митька со Славой ушли на пустырь, понятно дело надоело им тут сидеть, но говорить подобное им не хотелось. Обидели бы Лену, поэтому они отпросились к родителям, мол надо помочь. И я остался с Леной один.