Воспоминания из прошлого

Я явился в республиканскую прокуратуру, так как меня должны были отправить в командировку. Республиканского прокурора Владимира Шония на месте не оказалось. Он был образованным и в высшей степени честным человеком – настоящая легендарная личность. Начальник следственного отдела Эсакия предупредил меня, чтобы я срочно отправлялся в Лагодехский район. В то время в Лагодехском и Белоканском районах бесчинствовали бандитские шайки. Ежедневно они останавливали автобусы, уводили пассажиров в лес и там грабили; бывали случаи и убийств. В расследовании мне помогали сотрудники Министерства внутренних дел, и совместными усилиями мы успешно справились с поручением.

Между тем, в связи с делом Церетели Рухадзе подал представление в Центральный Комитет партии. Дело рассматривало Бюро ЦК. Рухадзе требовал исключить из партии начальника милиции Виктора Менагаришвили и работников прокуратуры, а меня взять под стражу. Среди членов Бюро развернулась острая полемика. Предложение Рухадзе поддержал секретарь ЦК Шадури, категорически против него выступали Председатель Совета Министров Валериан Бакрадзе и Министр внутренних дел Гриша Каранадзе. Ситуация накалилась, поскольку Рухадзе из принципа требовал поддержать его предложение; особенно агрессивно он был настроен против меня.

Будучи совершенно уверенным в своей правоте, я явился на заседание Бюро с пистолетом и был готов застрелить Рухадзе, если он добьётся моего ареста. Чарквиани попросил меня высказать своё мнение по этому делу. Несмотря на то, что я был в высшей степени взволнован и напряжён, мне удалось подробно и убедительно изложить обстоятельства дела, привести все доказательства. В результате у меня возникло впечатление, что Чарквиани убедился в моей объективности. Он принял решение единолично и попросил меня оставить заседание Бюро. Такой поворот дела вызвал у Рухадзе новый всплеск возмущения, и он опять ополчился против меня. Это не понравилось Чарквиани, и он призвал Рухадзе прекратить провокационные высказывания. У меня забрали дело и передали Комитету госбезопасности. Под давлением Рухадзе Церетели был арестован и осуждён. В дальнейшем дело было передано на рассмотрение Верховному суду Грузии, который вынес Церетели оправдательный приговор.

Рухадзе вместе с Шалвой Церетели, Гоглидзе и другими предстали перед Верховным Судом СССР. Выездная сессия суда прошла в Тбилиси, в Доме железнодорожников. На процессе выступал Генеральный прокурор Советского Союза Руденко. Рухадзе предъявили обвинение в злоупотреблении служебным положением, сообщничестве Берия и приговорили к высшей мере наказания – расстрелу. Я присутствовал при рассмотрении дела в суде и остался, удовлетворён тем, что закон восторжествовал.

Женщина – легенда

Впериод моей работы в Орджоникидзевском районе должность первого секретаря райкома занимала Нина Жвания – женщина-легенда. Она выделялась образцовым трудом, человеколюбием, благородством и высокой порядочностью. После расстрела Берия ее арестовали только за то, что она была мегрелкой по происхождению. Во время той позорной кампании по инициативе Никиты Хрущева арестовали многих порядочных и образованных мегрелов, в том числе, прокурора республики Владимира Шония – гениального юриста и воплощение порядочности. Такова была безрассудная, а скорее – преступная политика властей.

В период пребывания Нины Жвания на посту первого секретаря, на площади Героев, на 3 этаже одиннадцатиэтажного дома находился известный ресторан «Москва», директором которого был Бжалава. Мы получили в прокуратуре разоблачительные материалы, свидетельствующие о том, что с базы Министерства торговли директору Бжалава выдали для нужд ресторана дорогостоящий кобальтовый сервиз, который тот унёс домой.

На основании этих материалов я изъял в квартире Бжалава сервиз зарубежного производства. Присвоение государственного имущества в крупных размерах подтвердилось по всей форме. Этот факт не отрицал и сам Бжалава. Однако он говорил, что унёс сервиз домой, так как боялся, что его украдут. Такое объяснение не выглядело убедительным, так как расписка о передаче на хранение отсутствовала. Этот сервиз директор ресторана на протяжении 7 месяцев прятал в своей квартире. Я арестовал Бжалава по обвинению в присвоении государственного имущества. Об аресте Бжалава узнала Нина Жвания. Она позвонила мне и попросила ознакомить ее с деталями дела, поскольку Бжалава был членом партии.

В тот же день я явился в райком с докладом по этому делу. Секретарь райкома была обеспокоена фактом хищения государственного имущества. С удручённым видом Нина Жвания сказала мне: «Бжалава мой двоюродный брат. Что же он натворил, как опозорил меня!» Она была очень расстроена, но, тем не менее, признала, что Бжалава действительно заслуживал ареста. Я видел, как она глубоко переживает из-за случившегося, но, к чести её будь сказано – ни словом не обмолвилась при мне в его защиту.