Воспоминания из прошлого

Когда он проезжал по центру села, машину Майсурадзе заметил председатель. Председатель составил акт за подписями очевидцев и направил его в следственные органы. Он требовал арестовать Майсурадзе за хулиганство, так как тот посадил в осла в машину и тем самым надсмехался над всем селом. Ситуация действительно создалась комичная, но как вскоре выяснилось, Майсурадзе было совсем не до смеха. Чинуши, которые сидели в следственных органах, удовлетворили претензию председателя колхоза и возбудили уголовное дело по факту хулиганства. Все бы ничего, но за этим последовал не менее поразительный этап – прокурор утвердил обвинительное заключение и дело передали в суд.

В конце, на сцену этого театра абсурда вышел судья, который назначил Майсурадзе наказание в виде 2 лет лишения свободы, в то время как в действительности он заслуживал благодарности. Возмущенный таким решением, я срочно составил протест, и мы передали дело в окружной суд. Наш протест удовлетворили и заключённого освободили из-под стражи. По моему представлению работники следственных органов были наказаны за допущенные нарушения.

Невероятное преступление

В сентябре 1953 года, когда я работал в республиканской прокуратуре, ко мне на приём явилась одна женщина – колхозница из Сигнахи вместе с двумя малолетними детьми. Женщина был возмущена, поскольку считала несправедливым приговор Кварельского суда, в силу которого ее мужу присудили 2 года лишения свободы. Я выслушал ее претензии, позвонил прокурору Кварельского района, поручил ему срочно приехать и привезти материалы дела. Как выяснилось, преступление было совершено действительно необычное.

По постановлению правительства, колхозам Сигнахского района по ту сторону Кавказского хребта выделили пастбища, на которые летом выгоняли отары овец. На этих пастбищах располагалась овцеводческая ферма, принадлежащая колхозу села Джугаани. Раз в месяц, работники фермы приезжали на несколько дней домой, чтобы пополнить запасы еды и питья. В горы они поднимались через Кварели, по тропам. Этими тропами пользовались только пастухи и охотники. Пастух Джанкарашвили возвращался из села на ферму. Когда он поднимался по склону горы, путь ему преградил вооружённый бандит, лезгин по национальности, по фамилии Гамзатов и, угрожая ружьём, потребовал, чтобы тот поднял руки. Когда Гамзатов убедился, что жертва не собирается оказывать сопротивление, он решил подойти поближе. Джанкарашвили удачно воспользовался такой самонадеянностью бандита и когда тот приблизился, вырвал ружьё, переломил его об дерево и выбросил в овраг. Затем безжалостно избил нападавшего и продолжил путь к пастбищу.

Гамзатов же явился в отделение милиции Кварельского района и заявил, что на склоне горы на него напал какой-то злоумышленник, который избил его и отобрал ружьё. При этом он подробно описал внешность нападавшего. Оперативники догадались, что нападавшим мог быть один из пастухов. Оперативная группа срочно выехала на пастбище. Сотрудники собрали всех пастухов и провели опознание. Гамзатов опознал в Джанкарашвили нападавшего на него человека и того задержали. Между задержанными провели очную ставку. Джанкарашвили признал, что он избил Гамзатова и отнял у него ружьё, поскольку тот собирался его ограбить. Оперативная группа выехала на место происшествия и извлекла из оврага сломанное ружьё. Гамзатова арестовали. После предъявления обвинения, он заявил, что пастух Джанкарашвили не только избил его, но и изнасиловал. Эти показания подтвердил и сам Джанкарашвили.

По приговору суда Гамзатов был признан виновным в разбое и приговорён к 9 годам лишения свободы, а Джанкарашвили за мужеложство – к 2 годам лишения свободы. Я срочно составил протест и передал дело в Верховный суд. Верховный суд удовлетворил мой протест и изменил меру пресечения в отношении Джанкарашвили – тюремное заключение было заменено условным наказанием.

Незаконный арест

После упразднения Тбилисской окружной прокуратуры (1953 год) меня перевели в республиканскую прокуратуру на должность прокурора уголовного отдела. В мои обязанности входил пересмотр рассмотренных судами уголовных дел в порядке надзора. Решения, принятые на основании жалоб граждан мы согласовывали с начальником отдела, затем с республиканским прокурором или одним из его заместителей. В случае опротестования приговора в Верховный суд, протест направлялся за подписью вышестоящего прокурора. В период моей работы в республиканской прокуратуре, прокурором республики был Михаил Топуридзе, который пришёл в прокуратуру из Московского арбитража. Он был достаточно образованным человеком, но при принятии решения по уголовным делам не всегда проявлял объективность. По ходу работыу меня несколько раз возникали с ним конфликты.