Воспоминания Калевипоэга

Ежели бы теперь, подводя итоги, сказал я, что нечему мне в Финляндии учиться было и что никаких полезных знаний я там не набрался, то жестокую обиду тамошним жителям нанес бы. Сугубо важным считаю я обстоятельство, что там родилась у меня идея обзавестись мечом, идея, которая была претворена в жизнь. Да ведь все вы, эстонцы, в долгу перед финскими братьями! Кабы не они, так ваш Калевипоэг до конца дней своих махал бы дубовой палицей и у вас не было бы оснований изображать меня на обложках с шикарным мечом в руке. А у кого меч в руке, тот уже не вахлак, тот уже себя культурным человеком считать может. Следственно, начиная с меня, эстонский народ относится к культурным народам.

Как я себе меч добыл?

Скитаясь по Финской земле, забрел я однажды в маленькую прибрежную деревушку. И там с мельником насчет работы столковался. Днем мешки с мукой таскал — очень даже прекрасная работа, — а вечера в приятной беседе с хозяином проводил. Мельник рассказал, что, дескать, в последнее время дела у него на лад пошли, жизненный уровень, так сказать, непрерывно растет, а перспективы все светлеют и светлеют. И предложил мне к нему в работники наняться. Я, конечно, отказался, но из вежливости поинтересовался, какие факторы способствуют упомянутому им повышению благосостояния и прогрессу. Мельник пояснил, что до последнего времени он беспрерывно конфликтовал с Дуйсларом и его челядью. Эти бандиты чуть ли не каждый день обламывали крылья его мельницы. Прямо ума решиться можно! И мельник показал мне богатую коллекцию ножей, пояснив, что коли поспеешь в середину вихря нож метнуть, так тот, кто его породил, получает рану. Вот мельник ножи и кидал, а Дуйсларовым холуям это, ясное дело, не нравилось. Беспрерывное ратоборство — вот какое было прежде житье-то, так-то вот, да… А теперь уж, почитай, сколько времени ветровое начальство свои штучки бросило. Может, у него характер исправился.

Доверился я мельнику, рассказал о своей кровавой мести за кровную обиду — уж он-то меня не выдаст! Мельник обрадовался безмерно, обещал тайну мою железно хранить и полюбопытствовал, каким образом удалось мне одолеть этого, как он деликатно выразился, «испускателя ветров». Я сказал, что ножа, мол, у меня нету, обхожусь пока дубовой палицей. На радостях подарил мне мельник красивый финский нож.

Ночью, лежа на мешках с мукой, долго я любовался блестевшим в лунном свете клинком. И вдруг меня осенило: невредно бы обзавестись оружием посподручнее, да, зело надобен меч!

И тут уж не до сна мне стало. Я мысленно себя владельцем роскошного булата воображал, враги, словно кошенина, валились, кровь по лезвию волной струилась. А голос сердца внушал: давай, дорогой Калевипоэг, справляй себе меч, сим внесешь ты достойный вклад, так сказать, отворишь своему горемычному народу двери в новую эру, в ранний железный век. Ведь чем раньше начнет народ действовать в этом направлении, тем более доблестным и предприимчивым будут его потомки считать. Осознание сей великой исторической миссии заставило меня окончательно воспрянуть ото сна, не дожидаясь крика третьих петухов. Времени не тратя на прощание с мельником, стряхнул я с себя муку и отправился своему народу меч добывать.

Усадьба кузнеца раскинулась, как в «Калевипоэге» сказано, «посреди долины светлой, вся деревьями укрыта». Из дырки в крыше возносились к небесам снопы искр и валил густой дым. Да, именно здесь добуду я себе пособника в ратных делах, подумал я, остановившись на склоне холма. А вот какую цену за него заломят, это вопрос. Ведь талеров в моем кармане изрядно поубавилось. Ну, авось в кредит дадут, по крайности отработаю.

Пока я таким манером мозгами шевелил, гляжу, откуда ни возьмись, ворон — видать, старый-престарый — уселся на сосновый сук, раззявил свой клюв и давай пророчества выкаркивать. Надо сказать, что в те времена всяческие предсказания, прорицания и прогнозы, причем чрезвычайно замысловатые, высокоэрудированные и стилистически усложненные, были весьма в моде и получили широкое распространение.