Воспоминания. Конец 1917 г. – декабрь 1918 г.

По существу аграрная реформа считалась уже на очереди к рассмотрению, о ней же также говорилось и в моей грамоте, но на проведение этого вопроса в жизнь требовалось очень много времени и подготовки. Так или иначе, нужно было предварительно наладить правительственную машину. Сформировать министерства, иметь свои правительственные органы на местах, а для всего этого необходимо было время. Теперь же необходимо было дать немедленный ответ нотариусам. Было бы легко ответить утвердительно и на этом успокоиться, но, с одной стороны, нужно было показать народу, что у правительства не только на словах, но и на деле есть стремление увеличить земельную площадь, принадлежащую мелким собственникам; с другой стороны, желание всячески препятствовать увеличению цен на землю при распродаже ее селянам заставило правительство издать закон, по которому всякий крупный участок земли может быть продан полностью исключительно лишь в Державный Земельный Банк или селянам, но в последнем случае лишь участком не более как 25 десятин. Многие селяне благодарили. Помещики же находили этот закон стесняющим их. Колокольцев, как я говорил выше, очень много работал, и было над чем. Министерства такого, как он хотел, и в помине не было. Земля вернулась законным собственникам. Принципы, положенные в 3-ем универсале Центральной Рады, касающиеся земли, были отменены. Весь штат служащих, главным образом, состоял из социал-революционеров, которым новое положение вещей совсем не нравилось. Поэтому начался саботаж, что увеличивало еще больше трения между министром и его подчиненными. Также было принято во внимание и то, что Колокольцев, хотя уроженец Харьковской губернии, находящейся в составе Украины, тем не менее не был украинцем, т. е., вернее сказать, не говорил по-украински, потому что в смысле его преданности делу создания Украины он был непогрешим. Служащие министерства, ссылаясь на то, что он якобы не украинец, в то время как они все были таковыми, обвиняли его в преследовании украинцев. Дело зашло очень далеко. Его распоряжения не исполнялись некоторыми чиновниками. У него же в министерстве, как оказалось, печатались возмутительные прокламации с призывом не исполнять его распоряжений и т. п., одним словом, происходил форменный саботаж. Тогда Колокольцев принял самостоятельно решительную меру: он отрешил в Центральном управлении от должности всех своих чиновников и набрал новых. Скандал получился громадный. Принципиально Колокольцев был прав. Конечно, одно из двух: или должен был продолжаться прежний хаос, и тогда положительно нельзя было бы ничего провести, или же нужно было принять крутые меры. Я находил, что в то время можно было бы сделать некоторую дифференциацию между служащими и не так уж огульно удалить всех. Скажем, чем были, например, виноваты барышни, пишущие на машинках, не принимавшие никакого участия в этом деле, а между прочим, и они остались временно без куска хлеба. Ко мне повалили депутации. Начались в знак протеста забастовки в некоторых других министерствах, впрочем, быстро закончившиеся. В результате Колокольцев не отменил своего распоряжения, но невиновных принял обратно.

Как трудно было что-нибудь двинуть на Украине сразу, доказывает хотя бы такая мелочь, тормозившая дело: когда я хотел усилить работу министерства по выделению селян на отруба, так как ко мне постоянно приходили люди и просили их скорее разверстать, оказалось, что землемерных инструментов было всего, кажется, 1000 штук на всю Украину, которые и без того были перегружены работой. Мы послали в Германию за новыми, но сколько времени ушло на это! И все в таком духе.

С первых же дней я приказал начать разработку нового аграрного закона, но для этого нужны были какие-нибудь статистические сведения. В министерстве таковых не было, и снова задержка на долгое время. Приходилось добывать новые сведения на местах. Но Колокольцев человек был решительный и энергичный, он за дело взялся рьяно. Кроме того, он был искренне предан идее проведения аграрной реформы на разумных основаниях. Я верил, что с таким помощником я сумею разрешить этот коренной вопрос нашей политики, несмотря на все противодействия крупных собственников.